Изгой

– Хех! – одобрил я. – Неплохо. Студенты вроде бы не при делах, работала банда отморозков, которые и так уже в федеральном розыске, так что им без разницы. То есть, нам без разницы.

– Ну, в общем...

– Леха – ты циник. «Ребята – вы все равно покойники, ну так поработайте из могилы на благо общего дела». Так получается?

– Но вам ведь и в самом деле без разницы, – Леха развел руками. – Мы достаточно хорошо знаем друг друга, так что намеки и хитрые подходы тут излишни – что есть, то есть. Если в этой акции примет участие кто-то из студентов, его потом обязательно замордуют, выгонят из вуза или просто убьют. А вам уже все глубоко до лампочки, так что – грех не использовать такую ситуацию.

– Ладно, давай дальше, – подбодрил Федя. – Где обычно располагаются «объекты»?

– Они все живут на первом этаже, – стал рассказывать Леха. – В отличие от верхних этажей там всего десять комнат, они более просторные и удобные. То есть располагаются относительно компактно: если все пойдет нормально, отработаете за пять минут и свалите – даже если кто-то успеет вызвать «Самооборону», приедут минут через пятнадцать, не раньше.

– Пятнадцать минут? Откуда такая цифра? – уточнил Федя. – Кто вел хронометраж?

– Да нет, это примерно. Когда в марте бунт подавляли, они вообще через полчаса заявились. Так что мы успели вломить чуркохедам по первое число. И менты их не помогли – забаррикадировались у себя, орали, что стрелять будут, если сунемся. Но это нельзя брать за правило: тогда праздник был, все оттягивались кто где может, так что сейчас могут подскочить быстрее.

– А куда вообще милиция смотрела, когда этот самый бунт подавляли? – вмешалась Ирина. – Неужто никто из соседей не позвонил?

– Да там район такой – оторви да брось, – объяснил Леха. – Справа рынок, слева – парк да пустырь, сзади гаражи, спереди – опять пустырь и стройка. Кроме того, до этого много раз было так, что студенты звонили в отдел – просили приехать, так из отдела первым делом перезванивали на вахту – оборотням-чуркохедам, что дежурят в общаге, и переадресовывали: там от вас жалуются, разберитесь. Ну, понятное дело, они разбирались – по-своему. Короче, все повязано.

– Ясно, – кивнул Федя. – Давай теперь про азиатов.

– А что – про азиатов? – Леха удивленно вскинул брови.

– Три сотни гастарбеков-таджибайтеров, – подсказал я. – Они там спят, бухают, размножаются, ганджубасят, цепляются к нашим девчатам – ну, не знаю, что они там еще у вас вытворяют? Как – с ними?

– Честно говоря, слухи о бесчинствах вот этих самых таджибайтеров слегка преувеличены, – Леха хмыкнул. – Может, где-то и бесчинствуют – но не здесь.

– Да-а? Это что, у вас там какая-то особая порода?

– Нет, такие же, как везде. Но здесь они просто спят. Приходят за полночь, вполне организованно – крупными такими стайками, с полчаса укладываются, а с пяти до шести утра таким же макаром уходят обратно на рынок. Вы не поверите, но вреда от этих трех с половиной сотен на порядок меньше, чем от трех десятков оборзевших чуркохедов с первого этажа. Весь вред – это вонь да топот два раза в сутки. Да и то не потому, что они патологические грязнули, а просто там у них дикая скученность, один «толчок» на полсотни: утречком каждый по разу сходит – до обеда потом выветривается. В общем, со студентами они практически не соприкасаются. Да, по идее, надо бы их всех выгнать, сделать на верхних этажах ремонт и расселить студентов в соответствии с нормами. Но перед лицом воинствующих чуркохедов азиаты отходят на второй план и вообще не воспринимаются как проблема. Так что в формате предстоящего мероприятия их можно не учитывать.

– Они что, сами там варятся? – уточнил Федя. – Без «смотрящих»-надзирателей?

– Да нет, у них там все как в нормальной триаде – небольшая бригада, с десяток бойцов, смотрят за всем, разруливают «терки», в общем, следят за порядком.

– Ну вот, еще десять единиц, – приплюсовал Федя. – Не факт, что «впишутся», но учитывать надо. В каких отношениях с объектами?

– Да вроде бы нет у них отношений, – Леха пожал плечами. – Не кентуются они. Эти наши чуркохеды – они не то чтобы расисты, но, как бы это правильнее сказать... В общем, высокомерно относятся – что к азиатам, что к русским, ставят их значительно ниже себя. Типа – рабы, чмошники и так далее. Иногда, правда, общаются; на предмет чего – не в курсе, просто видели неоднократно, что они ходят на верхние этажи.

– Думаю, они туда за наркотой ходят.

– В смысле?

– Ты сказал, что начиная с этого месяца в общежитии появился героин.

– А, ну да, – спохватился Леха. – Да, до сентября был исключительно ганджубас – чуркохеды толкали студентам. Где брали, точно не знаю, возможно, у этих же азиатов. Но не факт. А как появились эти новые отмороженные «целевики» – да, почти сразу же появился и «герыч».

– В общем, не исключено, что есть вариант: связь джигитов с триадой на почве распространения наркотиков?

– Да черт их знает, – Леха слегка смутился. – Я как-то особо этим не интересовался – где они берут. Может, и есть такая связь. Не думаю, что это актуально в формате предстоящего мероприятия...