Изгоняющий демонов

Кочевники отвечали свободно, без малейшей боязни. Они точно знали, что их не пощадят, но не унижались и не просили оставить жизнь, которая в походе принадлежала не им, а их богу грома, молний и небесного огня Таранису. Перед набегом гимирру приносили кровавые жертвы и клялись на мече, всецело отдавая себя во власть этого грозного божества. Они были уверены, что их смерть — это всего лишь переход из одного состояния в другое. Потусторонний мир был для них не менее желанным, чем этот. Там их ждали красивые девы, молодые кобылицы с удивительно вкусным молоком и бескрайняя степь, не знающая зимних холодов.

Старший из пленников по окончании допроса вдруг сказал:

— Вы сделали большую ошибку.

— Ты о чем? — удивился Син-ах-уцур.

— Две зимы назад наш великий вождь прислал к вам посольство с предложением действовать совместно. С вашим войском мы бы совместно захватили весь мир. Но наших послов не уважили, как того требует обычай, и грубо им отказали. Теушпа поклялся на мече, что вы ответите за это унижение. А у него слова не расходятся с делом.

Син-ах-уцур промолчал, хотя мысленно огорчился. Упрек был заслуженным. Такой эпизод и впрямь был. Действительно, посольству кочевников никто не придал должного значения…

Сами гимирру не сочли нужным послать своих людей. Посольство кочевников состояло из покоренных кочевниками грамотных фригийцев, понимающих толк в дипломатии, а также представителей воинственных племен треров и ликийцев, и большой пышностью не отличалось. Мало того, обязательные подарки царю, привыкшему к дорогим подношениям, были просто никчемными, слишком бедными. Поэтому странное посольство дикарей принял лишь главный таргумману, писец-переводчик, а уж о чем он там говорил с послами, про то неизвестно. Да никого это и не интересовало хотя бы потому, что таких посольств к Шаррукину приходило по несколько на дню.

Следующая седмица не принесла особых волнений. Армия продолжала свой путь, только количество разведчиков увеличилось, да в авангарде появились эламские лучники, которые стреляли из своих мощных составных луков не хуже гимирру. Впереди постепенно вырастали горы Тавра[113], куда дошли кочевники до зимних холодов. После гибели Хеттского государства на его территории в горах Тавра образовалось множество мелких царств. Наиболее сильным из них оказалось хетто-лувийское, расположенное на реке Сейхан, которое приняло название Табал. Туда и направлялась эмука ашшуров.

Шаррукину уже приходилось воевать в этих местах. Восемь лет назад против него выступил муж его дочери Амбарис, царь Табала. Опираясь на Миту, царя мушков (фригийцев), Амбарис попытался избавиться от опеки ашшуров. К восстанию Табала примкнул также Гунзинану, царь Мелида. Он был изгнан из своей страны, а на его место Шаррукин посадил довольно-таки никчемного Тархунази. Затем ашшуры вторглись в Табал. Царь Амбарис потерпел поражение, был взят в плен и вместе с семьей, своими приближенными и сотней колесниц увезен в Землю Ашшур.

Территория Табала была разделена на две провинции — Бит-Буруташ и Хилакку. Инцидент с Митой, который захватил ряд крепостей ашшурской провинции Куэ, быстро закончился миром. С северо-востока на мушков стали наступать гимирру, и это заставило Миту вернуть захваченное и подумать о собственной защите.

Табал был лакомым куском как для ашшуров, так и для кочевников. В этих местах выращивали превосходных скакунов — рослых, выносливых и быстрых в ходу. В долинах Тавра росла сочная трава, там практически не было зимы (только высоко в горах), поэтому лошади Табала не испытывали недостатка в хорошем корме. Кроме коней купцы ашшуров вывозили из Табала еще и серебро (там было несколько серебряных и медных рудников), а финикийские купцы Тира — медные сосуды и рабов.

Несмотря на многочисленность гимирру, Табал все еще держался. Кочевники не смогли преодолеть горы, которые защищали сильные табальские крепости, поэтому остались на знакомой им равнине, где зимой дули сильные ветры, а снег заметал траву. Они попали в ситуацию, когда и вернуться уже невозможно и вперед двигаться им не дают.

Гонцы за помощью прибыли к Шаррукину еще зимой, но он мудро рассудил, что гимирру никуда не денутся, будут терпеливо ждать теплого времени, чтобы по весне преодолеть все препоны и ворваться в щедрые долины Табала. Но все равно нужно было поторапливаться. Царю не хотелось получить разоренную провинцию, которую подчистую выметут жадные до добычи кочевники. Поэтому он и решил не ждать месяца дууза, а повел свою профессиональную армию в поход, едва в горах сошли снега.

Оказавшись неподалеку от войск Теушпы, военачальники ашшуров невольно опешили. Ранее гимирру если и строили свои временные военные лагеря, то чаще всего устанавливали вокруг них обычные плетни и лишь иногда копали неглубокий ров. Но теперь кочевники насыпали высокие валы, на которые и пехота могла взобраться с трудом, не говоря уже о коннице. Судя по всему, Теушпа был мудрым вождем. Он прекрасно знал, что в открытом противостоянии колесницы ашшуров просто сметут его воинство — как это бывало ранее.