Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

— Я сама достану, Уилли,—Крис, всегда наблюдатель­ная, заметила ее усталый взгляд. Уилли вернулась к столу, ворча что-то себе под нос. Крис налила кофе и принялась за завтрак. Посмотрев на свою тарелку, она тепло улыбнулась. Алая роза. Регана. Мой ангел. Каждое утро, когда Крис снималась, Регана тихонько вставала с кровати, шла на кухню и клала ей цветок на тарелку, а потом, сонная, опять шла спать. Крис покачала головой, вспомнив, что она когда-то хо­тела назвать ее Гонерильей. Да. Все верно. Надо быть готовой к худшему. Ее большие зеленые глаза стали вдруг похожи на глаза бездомного или осиротевшего человека. Она вспомнила о другом цветке. О сыне. Джэми.

Он умер давно, когда ему было всего три года. Крис в то вре­мя была молоденькой неизвестной девочкой из хора на Брод­вее. Она поклялась, что никогда не будет любить так сильно, как Джэми и его отца, Говарда Макнейла. Уилли подала сок, и тут Крис вспомнила о крысах.

— Где Карл? —спросила она экономку.

— Я здесь, мадам.

Мажордом выглянул из-за двери кладовой. Властный. По­чтительный. Энергичный. Вежливый. Живые, блестящие гла­за. Орлиный нос. Абсолютно лысый.

— Послушай, Карл. На чердаке-завелись крысы. Неплохо бы купить капканы.

— Крысы?

— Я же сказала.

— На чердаке чисто.

— Ну, значит, у нас чистоплотные крысы.

— Никаких крыс.

— Карл, я их слышала ночью.—Крис едва сдерживалась.

— Может, канализация,—попробовал возразить Карл,— или отопительные трубы?

— Крысы! Ты купишь в конце концов эти проклятые ловушки? И перестань спорить!

— Да, мадам. Я пойду прямо сейчас!

— Не сейчас, Карл! Все магазины закрыты!

— Они и правда закрыты,—проворчала Уилли.

— Посмотрим.

Он ушел.

Крис и Уилли обменялись взглядами, потом Уилли пока­чала головой и вернулась к бекону. Крис вспомнила про свой кофе. Странный. Странный человек. Так же, как и Уилли, трудолюбивый, очень преданный. И все же было в нем что-то такое, от чего Крис становилось не по себе. Что именно? Может, его чуть заметная заносчивость? Или его вы­зывающее поведение? Нет. Что-то другое. Супруги жили у нее уже почти шесть лет, но Карла она никак не могла по­нять до конца.

Крис поднялась в свою комнату и надела свитер и юбку. Посмотрела в зеркало и с удовольствием начала расчесывать свои короткие рыжие волосы, вечно казавшиеся растрепан­ными. Потом состроила рожицу и глупо усмехнулась. Эй, милая соседушка! Можно поговорить с тво - им мужем? С твоим любимым? С твоим него - дяем? А, твой негодяй в богадельне? Это он звонит! Она показала язык своему отражению. Поникла. ОБоже, что за жизнь! Взяла коробку с гримом и па­риками, спустилась вниз и вышла на тенистую чистую улицу.

На мгновение Крис остановилась, вдохнула полной грудью свежий утренний воздух и посмотрела направо. По­шла дальше. К своей работе, к этой веселой путанице, к бута­форской, шутовской старине.

Как только Крис вошла через главные ворота, ее настро­ение немного улучшилось, а потом, увидев знакомые ряды фургонов вдоль южной стены, где размещались костюмер­ные и гримерные, она и вовсе повеселела. В восемь утра пер­вого дня съемок она уже почти пришла в себя, потому что начала спорить по поводу сценария.

— Эй! Бэрк! Будь так добр, посмотри, что это здесь за ерунда, а?

— Ага, у тебя все-таки есть сценарий! Прекрасно! — Ре­жиссер Бэрк Дэннингс, подтянутый и стройный, как принц из волшебной сказки, озорно и лукаво подмигнул ей и акку­ратно оторвал дрожащими пальцами полоску бумаги от сце­нария.

— Сейчас я начну чавкать,—засмеялся он.

Они стояли на площадке перед административным здани­ем университета среди актеров, статистов, технического пер­сонала и рабочих ателье. Кое-где на лужайке уже размести­лись любопытные зрители. Собралось множество детей. Опе­ратор, уставший от шумихи, поднял газету, которую жевал Дэннингс. От режиссера уже с утра слегка отдавало джином.

— Да, я жутко доволен, что тебе дали сценарий.

Это был изящный, хрупкий, уже немолодой человек. Он говорил с таким изысканным британским акцентом, что в его устах даже самые страшные ругательства звучали красиво. Когда он пил, то постоянно хохотал, казалось, что ему труд­но сдерживать себя и оставаться хладнокровным.

Пока шли съемки, солнце то ярко светило, то пряталось за тучи, и к четырем часам небо окончательно нахмурилось. Помощник режиссера распустил труппу до следующего дня.

Крис пошла домой. Она чувствовала усталость. На углу ее выследил из дверей своего бакалейного магазина пожилой итальянец и попросил дать автограф. Крис расписалась на бу­мажном пакете и добавила «с наилучшими пожеланиями». Пока она стояла у светофора, взгляд ее упал на католическую церковь. Кто-то ей говорил, что здесь женился Джон ф. Кеннеди. Здесь он и молился. Крис попыталась предста­вить его среди набожных морщинистых старушек и жертвен­ных свечей.

Мимо промчался развозящий пиво грузовик, громыхая за­потевшими банками.

Крис перешла на другую сторону. Пошла вдоль улицы, и когда проходила мимо школы, ее обогнал какой-то священ­ник в нейлоновой куртке. Подтянутый. Небритый. Он свер­нул налево и направился в сторону церкви.