Иже Херувимы (СИ)

Annotation

Все, что описано - происходило с реальными людьми. Географические названия можно найти на карте Тверской области. Памяти Надежды Павловны Евдокимовой посвящается.

Сава Кено

Сава Кено

Иже Херувимы

- Мальчики, к столу!

Мелодичный голос хозяйки дома Лилечки послышался из глубины дома. Стол был накрыт, осталось только собрать многочисленных гостей, которые разбрелись по даче.

- Уже идём, дорогая! - прохрипел обувавший туфли тучный и абсолютно лысый Александр, доктор математических наук. Если Лилечке было немного за пятьдесят, то ее супруг недавно отпраздновал семидесятилетие.

- А, ччерт, не лезет никак! Витюш, глянь там, на шкафчике, ложку!

Виктор смотрел в окно на заливной луг перед старой деревенской избой, служившей дачей его друзьям-москвичам. Который год он приезжал к ним в гости на очередной "юбилей" свадьбы, но не мог налюбоваться на этот простой и чарующий пейзаж: мягкие желтоватые волны осоки, прозрачные купы кустов в низине вдоль реки, за рекой - золотистые, сизо-зеленые, сиреневые поля, и темно-зеленый густой фон хвойного леса на горизонте. Неохотно отвернувшись, он разыскал на тумбочке обувную ложку и подал Александру.

- Красота тут у вас. Не налюбуешься.

- А ты напиши, напиши мне картину! Кто из нас художник - я или ты? Я математик, а был бы художник - давно написал бы шедевр "Деревня Савино". Или - о! - "Просторы"! Оп-па, налезло. Две недели на отдыхе - и обувь не желает надеваться на ноги. То ли туфли стали меньше, то ли ноги больше, что тоже не исключено. Хожу босиком, стопа дышит и расправляется!

Виктор поморщился. Ему представился могучий зверь, растянувшийся до самого горизонта. На боках - переливы шелковистой травяной шерсти. А по хребту топорщится жесткий, почти черный ельник. Руки чесались взяться за кисти, но что-то останавливало его каждый раз. Чего-то не удавалось ухватить, маленькой малости, в которой заключена живая душа лежащего исполинского зверя.

- Не забывай, я прежде всего физик, а потом уже художник. Почему бы тебе самому не попробовать написать шедевр?

- Да я бы написал, не сомневайся! Если человек талантлив, то талантлив во всем! Надо только попробовать. Но - время, Витюш, на все нужно время! Заканчивай медитировать, девочки нас заждались!

Компания из года в год собиралась одна и та же - научные сотрудники столичных институтов, певицы и музыкальные работники, московская дачная элита. После нескольких рюмочек дамы начинали петь романсы, а громогласные математики и физики насмерть бились в пустяковых спорах. Виктор не слишком любил такие застолья, но и отказаться было совершенно невозможно. Наградой за терпение были день-другой после торжества, проводимые им обычно в одиночестве возле реки или в лесу.

Он кинул последний взгляд за окно и прищурился, вглядываясь - за рекой показался всадник на лошади.

- Что это у вас тут за ковбои разъезжают? - усмехаясь, спросил уже повернувшегося спиной к нему Александра. Вопрос был ерундовый, заданный просто так, но неожиданно Александр проворно развернулся, подскочил к окну и завертел головой, высматривая кого-то.

- Ага... Ковбои, говоришь? Пойдем, пойдем... Лиле надо сказать, обещала познакомить вас, правда - это большой секрет! Ну, знаешь, эти бабские штучки. Но - интересно, не сомневайся! Ты мне еще потом спасибо скажешь, да!

- Ничего я не понял, честно говоря. Ковбои, секреты...

Они уже поднимались к столу, который был установлен в просторной "гостиной", так называли бывшую поветь, переделанную в летнее помещение под крышей.

- Лилечка! Лиля! - голос математика гремел под скатами крыши, - Ты не забыла пригласить наших соседей?

Приодетая и подкрашенная Лилечка округлила глаза и сложила ладошки в умоляющем жесте:

- Сашенька, я забыла! Сейчас схожу! Одну минуточку, мои дорогие!

Виктор в который раз удивился способности пятидесятилетней женщины изображать из себя маленькую девочку. Пышнотелая Лиля копировала мимику куклы Барби с такой старательностью, что временами становилось неловко. Но Александр не чаял души в своей молодящейся жене, и ревновал ее ко всем мужчинам моложе себя. Кроме Витюши-художника, так за глаза звали Виктора все их знакомые. "Идеалист, - говорил про него математик, - вот увидите, нарисует свою Галатею и будет ее оживлять. Готовые женщины его не привлекают. Романтик! Дожил до сорока и верит в чудеса".