Ижорский гамбит

Толпа замолчала, как по велению волшебной палочки. Смешков больше не было. Степан послушно выронил подкову на снег. По указке инвалида кто-то подобрал её и передал тому в руки. В этот момент из храма вышла Елена. Эскорт сел на коней, и возок двинулся в сторону детинца. Уступающая дорогу всадникам толпа оттеснила подмастерье кузнеца Данилы в сторону, лишая его возможности забрать подкову назад. Юноша пытался разрыть снег, поискал пропажу, хотел поинтересоваться у Степана, но потом махнул рукой и скрылся из вида. Среди юродивых пробежал слух, что воин, игравший с подковами, не совсем человек. Уж больно он похож на героя Савелия, защитившего Смоленск от кровожадных степняков.

Как бы там ни было, но этот случай был рассказан на княжьем подворье, а вскоре звероподобный латинянин перестал хвастаться своей силой и просил отыскать ему эту подкову. Вызов был принят. Ермоген в своей проповеди упомянул, что Господь всё видит и непременно накажет хулигана, портящего по две подковы за раз, ибо любит он число три. Сказано было немного иносказательно, так что упрекнуть епископа в разжигании вражды оказалось невозможно, а те, кто захотел услышать, намёк поняли.

Через пару дней новая весть облетела город. Латинянский рыцарь всё же разыскал подкову. Инвалид дал возможность испытать тому силу в присутствии православного священника, дабы всё было без обмана и в случае чего ценная вещь не пропала. В результате проб рыцарь запустил неподдавшуюся подкову в небо, облаял нищих и ретировался под общий гогот с церковной паперти.

Сразу после этих событий князь вызвал папского посланника. В ходе беседы, как бы невзначай, поинтересовался:

– Правда ли, что после двести семьдесят шестого папы, которого будут звать Пётр Римлянин, наступит конец света?

– Э-э-э… откуда известно сие? – пролепетал посол.

– Хм… так святой Малахия об этом писал, – показывая в руке тонкий, но широкоформатный альбом, – неужели не читал?

– Читал, конечно, читал. Помню, как сейчас. Сидим мы это с Ма…

– Хватит сочинять! Малахия почти как сто лет назад в Клерво умер, – прервал фантазии посланника Рысёнок, стоявший позади князя.

В разговоре наступила пауза. Посланник почувствовал себя более чем неудобно. Привыкший поучать и вести религиозный диспут монах не мог сообразить, что ответить.

– С тобой знатные воины приехали, – продолжил князь, поглядывая краем глаза на боярина, – веру нашу хулят, горожан задирают. Образумь воев, а то побьют их смоляне и не спросят, кто такие.

– Так пусть бьются. Они готовы. Сколько раз предлагали? Рыцарь католической веры – непобедим.

– Что скажешь, Рысёнок? Выставим гридней? – повернувшись вполоборота к боярину, спросил князь.

– Зачем дружину беспокоить? У них и так забот хватает. Пусть горожане сами выберут поединщиков. Так хоть у римлян шанс будет, а то скажут потом, что не по чести было.

– Так и порешим. К концу месяца устраиваем игрища. За городской стеной пусть поле расчистят.

Обсуждение остальных дел посланника не касалось, и князь отпустил его. Монах откланялся и попятился к выходу.

– Лавки, – развивал идею смоленский князь, обративший взор на цветные иллюстрации, – в два ряда для бояр пусть поставят, в точности как на этих малёвках, а купцы, что торговать в том месте вздумают, должны особое мыто заплатить.

– Будет исполнено, княже.

Римский посол приехал на немецкое подворье и сразу отправился в ротонду Святой Девы. Миссия находилась под угрозой срыва. Кочевые орды вот-вот вторгнутся в Силезию, и, судя по данным разведки, руссы будут находиться среди них. Ярослав, а значит, и Полоцк с Новгородом, уже готовят свои войска. Тевтонцы не смогли добиться успеха на северо-восточном направлении, наоборот, практически всё потеряли. Даже Псков они уже не смогут оборонить, не говоря о новых экспансиях. Но любое поражение можно превратить в победу, главное правильно всё преподнести. Если не получается привлечь к союзу, то подтверждение нейтралитета – уже будет расценено как успех. Как бы там ни было, задача стояла не допустить совместных действий Смоленска с Ордой-Еженом, а с этим посол как-нибудь справится. Монах зажёг свечи и стал писать отчёт в Рим, используя шифр. Суть послания состояла в том, что северо-восточная Русь, так удачно раздробленная на княжества, объединилась со степью. Подтверждением тому стали тайные переговоры Ярослава, а прибытие в Смоленск якобы торгового представителя кочевников только подтвердило полученные с таким трудом сведения.

«Считаю своим долгом сообщить, что полчища язычников, под предводительством Байдара, пусть поглотит его тартар, в апреле сего года соединятся с кровожадными изменниками истинной веры и выдвинутся к Вальштатту. Смоленский герцог не поддержит Генриха Благочестивого».

Посол на секунду задумался. «Второго гуннского нашествия Рим не переживёт. Ладно, пока пусть будет так. Может, после сокрушительного фиаско на ристалище турнира смоляне поймут, что держаться надо нашей стороны. Они наивны и верят во всякие знаки, так почему бы не устроить подобное знамение, хе-хе».