Ижорский гамбит

– Евстафий, латы – не рубаха. Подвернуть и ушить не получится. С Гюнтером просто было, там Нюра его всего вдоль и поперёк обмеряла.

– Я это тоже им говорил. Они чучела подвезут. А бардинг подобрать не сложно. Лошадки что у них, что у нас одинаковые, – не унимался Евстафий, продвигая идею торговли оружием.

– Если им нужны доспехи, то пять комплектов у меня есть. Пусть покупают и делают с ними что хотят. Только сдаётся мне, ничего не выйдет. Им один комплект нужен.

– Думаешь, как с мешочками для перца будет? – Купец усмехнулся. – Пафнутьевич зело переживал тогда, всё про сургуч спрашивал, продавал кому ещё али нет.

– Кишка у них тонка. Повторить доспех не смогут, но к чему надо стремиться – поймут. Влупи им цену в двести гривен. Пусть себя за пейсы дёргают.

Время латного доспеха ещё не пришло. Технологии, доступные оружейникам тех лет, не позволяли его изготовить. Понимали ли это хитрохвостые богемцы? Скорее всего – нет. Но то, что новшество надо украсть или купить, осознавали.

После Евстафия притопал Иннокентий. С ним было гораздо проще. Строится новый храм – собираются пожертвования. Раз место строительства в деревне Свиртила, то и основные расходы несёт тот, за кем земелька числится. Четыре сотни гривен вынь да положь. Это не считая полного набора колоколов и церковной утвари.

– Иннокентий, денег нет. В лучшем случае, не раньше конца весны появятся иконы, облачения и утварь. С колоколами давай договоримся так…

Священник поводил перед моим лицом крестом, как стержнем метронома.

– Что значит договоримся? Лексей, ты обещал помощь, и я сказал, что нам надо. Это не обсуждается. Мы денно и ночно возносим молитвы Господу, дабы уберегал рать меркурьевскую. Князь терпит у себя под боком не совсем лояльную к нему дружину, но рта не раскрывает. Сто копий вывернут наизнанку любой город княжества. Понимаешь, чего это стоит? Мы своё дело делаем и надеемся, что и ты не подведёшь.

– Понял. Неправильно высказал мысль. Колокол на пять пудов, четыре на четверть пуда, три двухпудовых и один пудовый. Серебра сто гривен, десять локтей парчи, остальное ладаном и лампадным маслом.

– Так правильно. И чтоб к обедне все были в храме. Сам… – Иннокентий сделал паузу, подчёркивая значимость, – службу вести будет. А воин, что фалеру в награду получил, пусть не волнуется, его преосвященство всё знает и понимает.

Подвести Ермогена было нельзя. Раз он обещал прихожанам, что хулители веры будут наказаны, значит, так и должно быть. Епископ сказал – епископ сделал. А то, что в храме присутствуют непосредственные исполнители его обещания, так и быть иначе не может. Передав Савелию последние слова Иннокентия, которые он воспринял со вздохом облегчения, мы отправились в церковь Михаила Архангела, отстояли службу, поставили свечи, дождались, пока закончится таинство исповеди Нюры, и выехали из города. Кабы не сани и начавшаяся метель, добрались бы засветло следующего дня, а так пришлось освещать дорогу к крепости у камня факелами.

Всё же погодный фактор играет не последнюю роль в социальной сфере жизни общества. Свирепствующая за окном метель буквально сделала нас пленниками, вынуждая целые сутки провести взаперти. А так как все собрались в горнице, то решение продолжить отмечать победу пришло как бы само по себе. Изрядно поднаторев на этом поприще, мы принялись обсуждать правомочность решения судей, отдавших победу Ликарио.

– Вот помню, у меня дома есть такая игра, хоккей называется, типа ирландского хёрлинга. Две команды, по пять человек, гоняют по льду на коньках одну шайбу, стараясь забросить её в чужие ворота с помощью клюшки. В воротах стражник стоит. Как-то раз наши играли с очень сильным противником. В чём-то мы превосходили их, а, чём-то – они. Не вдаваясь в подробности, борьба шла на равных.

– И у нас в похожее играют, – прервал меня Снорри, – только не шайбу, а камень кожей обернут, и вперёд.

– Так вот, клюшки имеют загиб, дабы шайбу бросать было сподручнее. Наши тогда три шайбы забросили, а канадцы – одну.

– Постой, Лексей, а кто такие канадцы? – теперь проявил интерес к рассказу Гаврюша.

– Команда так называлась. Наши – СССР, противник – Канада. На чём я остановился?

– Сколько шайб забросили, – подсказал Свиртил.

– И тут Гимаев нарушает правила и его отправляют отдохнуть, молитву там богам вознести, водички попить, и в это время командир канадцев усмотрел, что клюшки у наших загиб имеют другой. А это не по правилам. И давай судья наших с неправильными клюшками со льда выдёргивать. Так что остались они втроём супротив пяти.

– Во гады! Клюшки-то причём? – Гаврила Алексич плеснул винца в бокал, попытался наколоть вилкой дольку яблока, промахнулся пару раз и выпил не закусывая.

– В общем, наши тогда выиграли, но осадок остался. Так и тут. Из-за дурацкого правила Свиртила победы лишили. Копья, видите ли, не такие. Просто у нас древко – качество, а у них… давайте выпьем…