Изяслав

Деревья расступились, и в правильной округлости открылось лесное озеро и небольшой остров посреди него. Свет луны проложил серебряные мостики через воду к островку, обрисовал причудливое строение на нём.

Кукша вскарабкался на высокое дерево. Отсюда ему было лучше видно, что делалось на островке за двумя земляными валами. На гребне второго внутреннего вала высился деревянный тын, и на его кольях висело что-то причудливое. Черноризец догадался: это черепа быков и коней. Значит, там требище. Из-за тына выглядывала кровля храма, к небу поднимался дым жертвенного огня. Может быть, сейчас приносят требу?

Ненависть пьянящей волной разлилась по телу монаха, захлестнула все мысли и чувства. Но вот он взглянул на лес и изумился. Там и сям между деревьями сверкали, переливались огоньки, сходились и расходились, соединялись в круги. Эти огни двигались к озеру. "Нечестивые с факелами, определил Кукша. - У них праздник". Он решил спрятаться в зарослях и оттуда понаблюдать за бесовскими игрищами, а потом решить, когда и с чего начинать свой богоугодный труд.

Монах осторожно спустился с дерева. В несколько прыжков он достиг полосы приозёрных кустов и опустился на землю. Совсем недалеко, на лужайке, нечестивые водили хоровод, и казалось, что пляшут не люди, а факелы. Посредине круга плясал волхв, всё ускоряя и ускоряя движения, изгибался, прыгал на одной ноге. Дикие своеобразные звуки обрядовой песни разносились далеко вокруг, пугая зверье, выгоняя его из нор.

Кукша глядел на бесовские позорища и про себя молился: "Господи, испепели их, Господи, покарай тела и прости их души. Ибо они не ведают, что творят".

А хоровод между тем кружился так быстро, что то и дело кто-либо из смердов падал на землю в полном изнеможении. Постепенно хоровод перемещался ближе к кустам, за которыми скрывался черноризец. Теперь Кукша, протянув руку, мог бы притронуться к кому-нибудь из пляшущих. Он видел размалёванное лицо кудесника. На глаза волхва была надвинута повязка. Когда пляска достигла наибольшего напряжения, он сдвинул повязку, и его запавшие глаза недобро заблестели в свете факелов. Кукше показалось, что кудесник смотрит в его сторону, что он видит его сквозь густые ветки. Монаху вспомнились рассказы о том, будто бы кудесники знают все и видят сквозь каменную стену. Кукша хотел отползти назад и случайно оперся локтем о сухую ветку.

Кудесник услышал треск. Не сводя глаз с того места, где прятался Кукша, он выхватил у одного из смердов дротик[44] и метнул в кусты. Черноризец вынужден был уклониться и приподнять голову. Его заметил молодой смерд. Он громко крикнул, указывая рукой на монаха.

Несколько пар жилистых рук в одно мгновение вытащили черноризца из кустов. Тогда Кукша рванул нательный крест и высоко поднял его над головой.

- С нами крестная сила! - крикнул он.

Опешив, смерды отскочили, но тут же опять сомкнули кольцо. К ним подбегали всё новые и новые.

Вокруг Кукши быстро собралась толпа. Смерды о чём-то говорили между собой, но так быстро и горячо, что в шуме ничего нельзя было разобрать. Внезапно стало тихо, как между двумя порывами бури. Вперёд выступил волхв. Его неподвижный взгляд был устремлён куда-то вдаль. Но вот старец упёрся взглядом в глаза черноризца и тихим голосом проговорил:

- Зачем пожаловал к нам, странник?

Кукша, чувствуя, как в нём закипает ярость, вызванная спокойствием язычника, с трудом сдержал себя и ответил:

- Затем, чтобы даровать вам свет истинной веры, чтобы они, - он указал на толпу, - изгнали тебя и побили камнями.

На лице старца не дрогнул ни один мускул. Он молвил:

- Ведомо ли тебе, что ты осквернил святое место?

Теперь Кукша уже не мог сдержаться. "Святое место! Дьявольское требище - святое место?!" Он ударил посохом о землю и воскликнул:

- Ты, язычник, смрадный пёс! Смерти моей жаждешь, ибо веры истинной боишься! Боишься, что слово Божье дойдёт до этих заблудших и они поймут, кто ты еси? Порождение ада, отброс зловонный! Во что веруешь, нечестивец? Святое место твоё - мерзость, пакость, багно![45] Тьфу! Ну, убей меня, пусть все увидят, как боишься ты моей веры! Ибо Бог не в силе, а в правде!

Он кричал, и брызги слюны летели в лицо старца.

Толпа надвинулась на монаха. Раздались угрожающие возгласы, рокот, похожий на рычание стоголового зверя. Сладостное чувство охватило Кукшу. Сейчас он вступит в борьбу с бесами, вложит и свою долю в святое дело. Пусть разорвут его на части и душа приобщится к райскому блаженству, о котором не раз рассказывал игумен Феодосий. Там, только там успокоится мятущаяся душа.

Медленным движением руки кудесник остановил толпу.