Изяслав

- Не подобает слуге Божьему на злато воссести. Христос на злате не восседал и нам не велел.

Он глядит на сидящих за княжьим столом, на гусляров, танцующих девок, указывает на них пальцем и обращается к Святославу:

- Будет ли так и на том свете?

Святослав уважает этого иссохшего человека. Чтобы успокоить его, он подаёт знак прекратить игрища. Только тогда монах садится.

Изяслав-дружинник толкает Турволода локтем. Ему интересно узнать, кто этот монах в простой чёрной рясе, которого слушаются князья. Он слышит в ответ:

- Феодосий, игумен печерский...

Глава VII ФЕОДОСИЙ, ИГУМЕН ПЕЧЕРСКИЙ

1

Странная процессия подошла к Лядским воротам. Впереди приплясывал кривобокий толстый человек, наряженный скоморохом, с полупустым мешком через плечо. Всю его одежду составляли рубаха из конского волоса власяница - и вывернутая козлиная шкура, на которой ещё не успели засохнуть клочки мяса и кровь. За кривобоким человеком бежала женщина, ломая руки и причитая над ним, как над покойником. А сзади шествовал монах, возводя глаза к небу. Когда причитания женщины поднимались до самой высокой ноты, человек в козлиной шкуре отмахивался от неё мешком и хриплым голосом каялся:

- И ел сусло нечистое, и сотворил себе златого кумира, и давал против друга своего свидетельства ложны, и желал жены искреннего моего друга, и сёла его, и раба его, и рабыни его, и вола его, и всякого скота его, и всего, что есть у ближнего моего. Прости мя, Всеблагий!

Он изо всех сил молотил себя в грудь кулаком, а старая женщина, бежавшая за ним, хватала его за руки, за края шкуры, и умоляла о чём-то, и грозила.

Несколько ребятишек следовало за этой процессией. Они весело переговаривались, показывали пальцами на кривобокого вихляющегося человека.

Когда процессия прошла Лядские ворота и направилась по узкой гати в лес, из сторожевой башни по лесенке спустился на землю дружинник. Он поманил к себе мальцов и стал расспрашивать о человеке в козлиной шкуре. К ним подошло несколько смердов, кузнец и гончар. Вокруг ребятишек образовалась толпа.

Один из мальчиков, преисполненный важности от того, что столько взрослых его слушает, рассказывал:

- То сын богатого купца и сам купец. Кличут его Ложкой, из ложкарей они. Три дня тому вернулся из греков да как заговорит: "Иду к Антонию в печеры, в монахи". Ну его отец, Сосна, показал ему монаха! - Щёки мальчика разгорелись от восторга при упоминании о том, как бил отец Сосна сына Ложку. - Ох и показал! Не верите? Взял хлуд[49] да как свистанет! Ложка упал, матинка давай его отливать. А вчера старый Сосна уехал в Белгород. Тут Ложка как схватит нож да как бросится в заклетье! Поймал козла, зарезал. Шкуру ободрал и на себя напялил. Говорит: "Пусть присохнет на мне". Ей-Богу, дяденька, правда!

Остальные ребятишки, нестерпимо завидуя рассказчику, не могли удержаться от соблазна вставить несколько слов.

Дружинник, хохоча во всю глотку, опять полез на сторожевую башню, смерды, ахая и удивляясь, пошли своей дорогой, а кузнец и гончар перекинулись несколькими словами:

- Много добра, утвари и скота нахватал, вот из него и прёт. Пила бы пиявка ещё, да залубенело брюшко.

- А может быть, и впрямь его осенила благодать?

- Может, и так. Да только повелось: вначале согрешит, потом уж замаливает.

Между тем Ложка углублялся всё дальше в дебри. Он достиг тех мест, где начинались печеры. Тут невдалеке монахи и присланные князем градоделы строили церковь. Ложка присмотрелся к строителям, стараясь определить, к кому из них обратиться с расспросами. Он выбрал низенького тихонького человека со впалой грудью, работавшего, однако, с прилежанием, и тронул его за рукав:

- Брате, игумен мне надобен, Феодосий.

Монах отряхнул руки, повернулся. Кроткие серые глаза словно бы заглянули в душу Ложке, и, осенённый внезапной догадкой, бывший купец упал на колени и воскликнул:

- Прости мя, ока слепого и нога хромого! Не признал тебя, Феодосий. Из тьмы пришёл к тебе за светом.

Он протянул игумену мешок с гривнами:

- Даю на монастырь. Не прогони раба.

Феодосий ласково посмотрел на Ложку, велел коленопреклонённому встать. Он сказал, что Господь завещал принимать всякого идущего к нему. Расспросил о прежних мирских утехах Ложки, о совращавших его бесах, тяжело вздохнул.

Игумен спросил, какое имя дали Ложке при крещении, знаком ли с уставом черноризцев, какой подвиг желает совершить во славу Господа. Услышав ответ, молвил:

- Нет больше купца Ложки. Есть брат Афанасий.

И монахи подхватили:

- Живи с нами, брате Афанасий!

Брат Афанасий, бывший купец Ложка, со слезами умиления расцеловался со всей братией и последовал за игуменом в печеры. Проходя мимо одной из них, Феодосий поклонился в её сторону, проговорил:

- Мир тебе, брате!

- Кто там? - спросил Афанасий, указывая на печеру.

- Святой старец Антоний, принёсший в Киев благословение с Афонской горы.

Они вошли в длинное подземелье. Феодосий беспрестанно кланялся то в одну сторону, то в другую. Тут находились в затворах черноризцы-подвижники. Молитвой, постом, бдением они боролись с мирскими соблазнами. Изнуряли плоть.