Изяслав

Ей в самом деле нужно было отдохнуть, чтобы собраться с силами и переступить порог давно оставленного жилища. Обе сели в печальной задумчивости и начали осматриваться кругом.

— Кончился сон! — заметила Добромира. — Теперь ты проснулась, и пора приниматься за дело.

— Да, ты права, мамушка, — вздохнула Люда.

И женщины принялись за работу. Двор старого воеводы Коснячко несколько оживился, но прежнее спокойствие и счастье не возвращались. Казалось, после того урагана, который пролетел над Киевом, несчастье навсегда поселилось в доме воеводы, и люди привыкли к крапиве, росшей на дворе и в саду, к паутине, опутавшей все строения, даже перестали заглядывать сюда из опасения, что встретятся с тенью воеводы или Люды.

Однажды, когда в светёлке Люды затеплился огонёк, соседи вспомнили о прежнем хозяине и, пошептавшись между собой, стали заглядывать на двор сначала издали и, наконец, переступили порог. В Киеве ещё царил общий страх, люди сидели, как волки в логовищах, в своих избах, избегая всяких сходок. Из памяти не изгладился кровавый призрак недалёкого прошлого. Встречаясь, люди вспоминали о случившемся на Красном дворе, о смерти Славоши и Мстислава. Отъезд польского короля, печальная участь Варяжко и старого колдуна Добрыни, слава которого разрасталась всё больше, потому что он, хотя и попал в темницу, но всё-таки избежал смерти и был отпущен на волю. Всё это передавалось из уст в уста, но тихо, таинственно.

С той минуты, когда король угостил мёдом Добрыню на Красном дворе, старик не показывался на люди и, казалось, забыл о Люде и обо всём, что с нею случилось. Он ходил в город, навещал родственников в Кожемяках, но далеко обходил двор воеводы.

Однажды поздней ночью Добрыня возвращался из Кожемяк в свою лесную избу. Он шёл по пустынным улицам, умышленно избегая людских взоров. Его вообще никто не любил, и как колдуна, и как княжеского лизоблюда. Проходя мимо калитки терема Коснячко, он вдруг увидел свет, мелькавший на вышке. Добрыня остановился и призадумался: он был убеждён, что Болеслав увёз Люду с собой. «Откуда же этот свет? — задал он сам себе вопрос. — Неужели кто-нибудь поселился в этом тереме? Странно, кто бы это мог быть?»

Он стоял и смотрел, не в силах оторвать взгляд от мелькавшего света, испытывая острое желание увидеть, кто же его зажёг. Окно не было закрыто на ночь.

«Подожду, — проговорил он про себя. — Я должен узнать, кто здесь поселился. Может, это вернулась старая Добромира, а то и Люда. Но откуда ей быть здесь?

И он перешёл на другую сторону улицы, оперся плечом о забор и стал смотреть на вышку. И точно по мановению волшебной палочки старого колдуна, в окне мелькнула тень, показалась рука, и через минуту выглянула женская фигура.

Добрыня вздрогнул.

— Люда! — прошептал он.

Он был зол на неё. Из-за неё он лишился княжеских милостей, уронил себя в глазах короля и Вышаты. В нём закипело желание мстить.

— Хорошо же, моя пташечка, я выкурю тебя отсюда! — покачал он головой и пошёл своим путём.

Теперь он не мог позабыть Люду: она преследовала его всю ночь. Он ступил на мостик и под шум вертевшихся мельничных колёс принялся обдумывать план мести.

Прошло несколько дней. В воскресенье Добрыня отправился в город и зашёл на княжеский двор. Изяслав возвращался из Десятинной церкви домой, как вдруг заметил стоявшего на рундуке Добрыню. При виде этого старика, часто вертевшегося перед ним юлой, князь вскипел гневом.

Но едва он подошёл к нему, как Добрыня бросился к ногам князя и начал целовать землю.

— Встань, встань, Добрыня! — сказал Изяслав. — Уж, наверно, пришёл с недобрыми вестями?

Добрыня встал и молча поклонился в пояс.

— Ну, вышел из темницы?

— По твоей милости, князь, и я пришёл поблагодарить тебя.

Изяслав проницательно посмотрел на него.

— Ещё что скажешь? Зачем пришёл?

— Пришёл с вестью, предупредить тебя, чтобы ты приготовился встретиться с врагом.

Князь вздрогнул при мысли о неприятеле, тем более что у него их было много.

— О ком ты говоришь?

Добрыня снова упал к ногам Изяслава.

— Болеслав уж прислал своих шпионов, верно, и сам скоро приедет.

— Ты видел их?

— Видел, милостивый князь.

— И покажешь?

— До самых ворот доведу.

Изяслав призадумался.

— Кто?

Колдун снова поклонился в пояс.

— Ты знаешь Люду, милостивый князь? Ляшский король, отъезжая, прихватил её с собой, но ненадолго: она уже вернулась и поселилась в своём доме. Народ снова начал толпиться у её двора… Кто знает, может, через несколько дней опять вечевой колокол загудит на Подоле.

Воспоминания о недавно происходившей борьбе, мысль о том, что она может повториться, что внушитель всех заговоров, которого он боялся, и впрямь может возвратиться и протянет руку за великокняжеским венцом, пробудила в нём уснувшую месть.

— Ты убеждён, что Люда вернулась? — спросил князь.

Его чрезвычайно удивляло, что ещё никто не доложил ему об этом. Именно это обстоятельство вызывало подозрение в измене.

— Да, видел, милостивый князь, собственными глазами.

Изяслав сжал кулаки.

— Я разорю это волчье гнездо!