Излеченные души

      Но Джин была со мной всегда. Она была единственной, кто знал про мою семью и про Алекса. И она нужна была мне. Я готов был принять её любой. И её ориентация не повлияла на нашу дружбу. Она была важна мне. И единственной женщиной, которую я любил. Ну, кроме мамы, конечно.

— Вчера родители приезжали, — сказал я и отпил из бутылки пива, которую Сьюзан только что поставила передо мной.

— Ты не говорил мне об этом.

— Сам не знал. Они устроили такой своеобразный сюрприз, чтобы я не успел дать задний ход.

— И?

— И они хотели познакомиться с моей девушкой, про которую я случайно ляпнул. Мне пришлось что-то быстро придумать, и я попросил соседку снизу притвориться моей девушкой.

— Почему именно она?

— Она дюже правильная, — закатил глаза я и отпил еще пива. А потом выпил полбутылки. — Вся такая приличная, начитанная, улыбается постоянно и умеет говорить правильные вещи. Прямо бесит.

— Она тебе нравится! — сказала она и усмехнулась.

— Нет! — тут же ответил я. — Конечно, нет! Ты бы видела её. Она такая…такая…

— Милая и нравится тебе.

— Как Алекс. Она похожа на него. И она бы подошла ему — не мне.

      Джин знала про Алекса больше, чем можно позволить. И знала, как всё это действует на меня. Поэтому она сразу же перестал говорить на эту тему и подшучивать. Сначала она бросила взгляд на бутылки, что были расставлены впереди.

— Я девушку встретила, — сказала она. — Она такая классная. Вчера было наше четвёртое свидание. И-и-и… Она меня поцеловала! — закричала Джин, а я усмехнулся.

— Почему ты так долго про неё молчала?

— Не хотела, пока у нас было всё неопределённо. Она приглашала меня прогуляться с ней или сходить в клуб, но ни разу не говорила, что это свидание. Я не хотела показаться глупой, поэтому ничего такого не делала и не говорила. Но теперь она определённо дала понять, что я ей нравлюсь, и у нас что-то начинается.

— Я рад за тебя.

— Я позвала её на наш концерт во вторник. Она пообещала придти. Я хочу вас познакомить. Она офигенная, и тебе сразу понравится.

— Ну, если она вызвала у тебя такой восторг, то думаю, мы найдём общий язык, — сказал я, а потом отпил пива. Я растягивал глотки максимально сильно, но, в конце концов, пиво просто кончилось. Я прокашлялся и решил начать говорить, правда, не мог оторвать глаз от стойки. — Я хотел… ну, извиниться… за то, что сказал тогда…

      После нашей ссоры в баре мы практически не разговаривали. Джин делала вид, что ничего не было. Она всегда так поступала. И вроде всё хорошо, она меня простила, но Джин была мне близка так же, как мама, поэтому даже после её прощения, чувство вины не ушло. Хотя оно мне не свойственно. И я это капец, как терпеть не могу.

— Не парься, — сказала Джин и улыбнулась. — Я ведь знаю тебя. Поэтому не злюсь.

— Хорошо.

— Я тут подумала, — Джин водила пальцем по бутылке и смотрела вперед. Плохо дело. — Может, ты пригласишь ту девушку?

— Зачем? — огрызнулся я. Что за бред сидит в голове у Джин?

— Ну, просто. Она же тебе нравится.

— Ни капли, — фыркнул я, но только потом осознал, как наигранно это выглядело. Поэтому Джин рассмеялась. — Слушай, я тут кое-что написал.

      Я достал из кармана несколько листов, которые дома скомкал и запихнул туда, и мы с Джин начали обсуждать песню.

      Но только мои мысли были не здесь. А дома. И просвещенны они были не песни. А рыжеволосой девушке.

      Не забыть бы про продукты.

9. Лидия.

 Не знаю, как долго Хардин не убирался в своей квартире. Такое чувство, словно вечность. С того момента, как переехал. Просто тут столько грязи, мусора, пыли. Как я поняла, женские трусы на столе — не самое страшное. Хуже всего было в туалете. Бр-р. Даже вспоминать не буду. Но, чтобы там было чисто, я потратила больше часа. И я вынесла три больших пакета мусора. Сплошные коробки от еды на вынос и бутылки. Не только от пива, был алкоголь и посерьёзнее.

      Когда я закончила, то огляделась по сторонам и поняла, как тут здорово. Почти похоже на мою квартиру. Ну, только в моей квартире нет непонятного пятна на стене, плинтус в углу не отходит из-за того, что там сто лет назад разлили воду (или не воду). В целом, тут очень красиво. А когда я открыла окна и впустила солнечный свет, стало еще лучше.

      Я открыла окна, чтобы немного проветрить, потому что пахло какой-то затхлостью и плесенью. Правда, в кухне запашок так и остался. Было три часа, а родители Хардина приедут к шести. Лучше ему поторопиться, чтобы я успела приготовить ужин и собраться.

      Пока Хардина нет, я решила запустить его вещи в стирку, чтобы чем-то заняться. В его комнате я не убиралась. Ну, просто открыла окно. Трогать вещи Хардина в его личной комнате, в которой он каждый день с кем-то занимается сексом, мне было противно. Со стола, тумбочки и пола я убрала все бутылки. Когда я убирала всё со стола, то увидела, что тут очень много листов. Где-то что-то исписано, где-то зачёркнуто. Я взяла один лист и начала читать:

«В чём смыл жизни, я не знаю,

Но найти его я отчаянно желаю.

А может, и нет того, что мы так ищем…»