Излеченные души (ЛП)

Проснувшись, я обнаружил, что за окном еще темно. Вытянув руку к Мэдди, запаниковал, найдя ее сторону кровати пустой. Я подскочил с кровати, и по холодному полу помчался в гостиную. Там моё сердце ухнуло вниз. Мэдди сидела у люка, у гребаного люка, держа в руке чертов нож.

— Нет! — заорал я и бросился вперёд. Мэдди подняла голову на звук моего голоса и попятилась назад, ударившись спиной о стену. Затем, впервые за последние дни, я почувствовал, что пламя начало просыпаться. Пламя, которое не прекращалось, как только начинало движение.

И я начал расхаживать туда-сюда. Затем мне захотелось взять нож. Затем...

— Флейм? — позвала Мэдди нежно, остановив мои хаотичные движения. Я пытался выровнять дыхание, старался успокоиться. Посмотрел туда, где она сидела, но Мэдди уже была на ногах, а в руках у нее был чертов нож.

И по какой-то причине от мысли, что она держала в руках этот чертов нож, моя кровь разбушевалась с новой силой. Потому что нож принадлежал ему. И этот нож причинял только боль. Он был моим чертовым проклятием.

— Отдай мне нож, — выплюнул я, но Мэдди попятилась назад, унося нож с собой. — Мэдди...

— Ты когда-нибудь возвращался? — вопрос Мэдди оглушил меня.

Я нахмурился. Мэдди сделала глубокий вдох и шагнула ближе.

— Ты когда-нибудь возвращался в дом, в котором вырос?

Воздух, будто выбило из моих легких, при упоминании этого гребаного дома. Я сжал ладони в кулаки и покачал головой.

Мэдди продвинулась еще ближе.

— Ты знаешь, где твой отец? Знаешь, что с ним случилось?

Я вздрогнул от мысли, что отец вернется в мой разум, и покачал головой снова.

— Нет. Я не имению гребаного понятия, что с этим уродом, — выплюнул я.

Затем Мэдди подняла нож и протянула его мне.

Сама она направилась в спальню, а я наблюдал за ее уходом. Затем опустил взгляд на старый нож в моей руке. Все эмоции, что я испытывал в этой чертовой дыре, нахлынули на меня. Я посмотрел в сторону люка. Люк был установлен после того, как построили дом. Он напоминал мне о том, что я был злом во плоти. Он был местом, где выпускалось пламя.

Место, где он мог продолжать брать меня...

Внезапно меня затошнило.

Бросив нож на пол, я рванул в спальню, к Мэдди. Она сидела на кровати, голая, обхватив руками согнутые в коленях ноги. Она плакала.

— Мэдди, — прошептал я, делая шаг вперед.

Она подняла руку и заговорила:

— В своей жизни я молилась за две вещи. Я представляла, что если это сбудется, я буду свободна. — Мэдди вытерла щеки от слез. — Я желала смерти Моисея. Я хотела стоять над ним и знать, что он мертв. И также я хотела чувствовать себя в безопасности. Чувствовать это всем своим сердцем. Я хотела знать, что никогда в жизни мне больше не причинят боль. — Она всхлипнула. Смотря мне прямо в глаза призналась: — И ты дал мне и то, и то. В действительности, дал мне даже больше. Потому что также я получила тебя. Я влюбилась в тебя. И могу прикасаться к тебе. Могу заниматься с тобой любовью, и полностью уверена, что ты не причинишь мне боль.

Мой желудок, будто завязался узлом, а в груди защемило. Затем Мэдди продолжила:

— Ты живешь в мире, в котором не знаешь, жив твой мучитель или мертв. Ты живешь в доме, в котором присутствуют отголоски всего, от чего ты страдал. — Она подняла голову и сказала: — Конечно же твоя израненная душа не может быть полностью... полностью... излечена. Потому что ты живешь без уверенности, что можешь быть полностью свободен.

Ненавидя то, что она плачет, я неуверенно продвинулся ближе и прошептал:

— Мэдди.

Своими ушами я слышал, как мой глубокий голос дрогнул.

Мэдди вытянула ноги на кровати и раскрыла объятия:

— Иди ко мне, — прошептала. Я двинулся к кровати и ляг рядом с ней, прижав Мэдди к груди.

Я обнимал ее, пока она плакала. Но мог думать только об ее словах. Я никогда не узнавал, что случилось с моим отцом после того, как я ушел. Что с нашим домом? С телом Исаии?

Затем подумал о люке в моей гостиной. У меня никогда не было смелости открыть его или залезть внутрь. Но он продолжал напоминать мне, что я — ошибка. Зло. Тьма. Что я гребаная смерть.

Даже после того как я покинул дом, больницу, он мог продолжать брать меня, вытрахивать грех из моей плоти, в моей голове... до того как появилась Мэдди. Потому что с ней все изменилось. Больше никакой церкви. Никаких змей. Никаких криков... боли...

Я прижал Мэдди крепче к себе и она, наконец, уснула. Но я не мог. Перед глазами я мог видеть только темноту: Исаия умирает у меня на руках, нож лежит рядом с мамой, дыхание отца с привкусом виски опаляет мою кожу.

Мои мышцы напряглись, кровь огнем потекла по венам, а в голове крутилась одна мысль...

...этот ублюдок заслуживает смерти...

Смерти от моей руки, моими гребаными ножами...

***

— Сорвалось еще двое покупателей. Это значит, что Клан наращивает гребаные мышцы. Мы посмотрим, каков будет их следующий шаг, но если так и продолжится, то войны не избежать, независимо от того, поддержал ли Райдер похищение женщин или нет.

Я наблюдал, как Стикс показывал, а Кай переводил:

— Таннер, есть еще информация?

Таннер покачал головой: