Излом

– Князь Арвиген знает всё… – Несмотря на сдобренное травами вино, голова болела всё больше, а потому улыбка Олдера получилась совсем уж вымученной. – Его глаза и уши есть в каждой спальне!

Дорин тихо фыркнул, хотя произнесённые слова вряд ли можно было назвать шуткой. Князь Арвиген, ради короны сживший со свету не только братьев, но и собственного сына, искал заговоры и измены повсюду, а его соглядатаи, именуемые «Очи Владыки», сплели в Милесте настоящую сеть, в которой запутались даже знатные семейства Амэна. Невидимые соглядатаи были повсюду и наблюдали за всеми – шлюха из весёлого дома, глуповатый и шумный разносчик на площади и даже собственный, много лет прослуживший в доме слуга могли оказаться глазами и ушами Владыки, но при этом вычислить их было трудно, даже имея колдовские способности. Олдер знал, что в войске за ним наблюдает множество глаз, подозревал некоторых десятников и сотников в доносительстве, но не мог быть до конца уверенным в своих выводах. Наушников словно бы защищал какой-то невидимый щит, но даже и здесь нельзя было сказать, что за магию применил амэнский Владыка…

То ли из-за этих мыслей, то ли из-за головной боли подошедший к ним с новым кувшином вина слуга Дорина вызвал у Олдера какое-то инстинктивное неприятие, а когда прислужник, ставя на стол принесённый сосуд, на какой-то миг нечаянно коснулся тысячника, он едва смог удержать готовую отдёрнуться в сторону руку. Ощущение было таким, точно его коснулось что-то противное и холодное – вроде мокрицы… При слуге Олдер не сказал ни слова, но когда тот вновь оставил мужчин рода Остенов одних, спросил у Дорина:

– Давно он у тебя? Я раньше его не видел…

Мгновенно поняв, что таилось за этим вопросом, Дорин улыбнулся самыми краешками красиво очерченных губ.

– Недавно, но в его преданности я уверен – он никак не может быть наушником Владыки…

Олдер не стал спорить – в конечном итоге старший его на какие-то три года Дорин тоже был колдуном, посвятившим свою силу Мечнику. Он командовал «Доблестными», но, в отличие от двоюродного брата, получив лет семь назад тяжёлое ранение, сразу же ушёл в отставку и теперь вёл спокойную и тихую жизнь в окружении множества слуг и домочадцев. Уход Дорина в тень оказался в итоге более чем своевременным, а вот сам Олдер слишком поздно понял, что представляет собой князь Арвиген, и оказался втянутым в бесконечные игры Владыки…

Олдер допил пряное, ароматное вино одним глотком – так, точно оно было затхлой водой, и вновь посмотрел на своего двоюродного брата, собираясь попросить у него в случае гнева Арвигена заступничества за Дари, но так и не произнёс ни слова – ни с того ни с сего болезненно защемило сердце, а уж на него Олдер ещё никогда не жаловался. Выдохнув сквозь зубы, тысячник вновь посмотрел на резвящихся у бассейна детей.

Что с ним происходит?.. Почему дом Дорина с каждым часом всё больше кажется ему душным склепом? Пытаясь разобраться в своих ощущениях, Олдер чуть прикрыл глаза – таким образом он немного отгородился от яркого света и назойливой боли.

Дорина и этот дом он знал с самого детства – когда отец приезжал в Милест, то всегда останавливался у тогдашнего главы Остенов, и сам Олдер быстро сошёлся с его сыном… В те далёкие времена его и Дорина частенько принимали даже не за двоюродных братьев, а за родных – в этом были повинны общие для всех Остенов черты, но у Дорина они были по-настоящему точёными – красиво вырезанные крылья прямого носа, скульптурный лоб, миндалевидные тёмно-карие глаза… Олдер рядом со своим братом смотрелся эдаким дичком, но последнее не волновало ни Дорина, ни его самого.

Со временем детская дружба поутихла, превратившись в приязнь равных между собою воинов и колдунов – Олдер нередко навещал Дорина, дарил племянникам подарки и всегда был желанным гостем в этом доме, но никогда ещё не чувствовал себя так паршиво среди знакомых с детства стен… Так что же изменилось за эти месяцы и в чём заключалась эта перемена – в доме или в нём самом?..

Висок Олдера словно бы пронзили раскалённой спицей – бездумно, почти не отдавая себе отчёта в своих действиях, он сунул руку за пазуху и, вытащив расшитый платок, промокнул им выступивший на лбу холодный пот, провёл по лицу мягкой тканью… Это простое движение почти мгновенно изничтожило боль – полотно словно бы смахнуло её, точно прилипшую паутину. Олдер, всё еще не веря тому, что вновь может мыслить ясно, чуть качнул головой, а Дорин, рассмотрев вышивку на платке, улыбнулся.

– Я рад, что ты через столько лет решил оставить все тени в прошлом и завёл-таки себе зазнобу…

Олдер коротко взглянул на Дорина, перевёл взгляд на доселе сжимаемый в руке платок и тихо возразил:

– Ты ошибаешься, Дорин, – у меня нет никакой зазнобы. Лишь подружки из весёлых домов…

Сказав это, Олдер попытался убрать платок обратно – всем своим видом он хотел показать, что разговор на эту тему закончен, но Дорин удержал его руку и, ещё раз внимательно взглянув на вышивку, произнёс: