Излом

– Я оценил твою храбрость, Мелир, да только наш князь запретил использовать магию против этого беркута – Арвиген хочет усмирить его сам.

– Но… – недовольный такой отповедью Мелир попытался было вновь возразить, но Ревинар остановил его взмахом руки.

– Тише, племянник. Владыка действительно приказал мне обращаться с пленником с величайшей осторожностью и не применять к нему не только колдовство, но и любое иное наказание. Меня поначалу удивило такое снисхождение князя к крейговцу, но теперь я его вполне понимаю.

Урезонив племянника, «доблестный» приказал своим людям взять клетку и пристроить ее на одной из лошадей, а потом развернулся к по-прежнему невозмутимому Остену:

– У меня остался лишь один вопрос – к какой еде приучен этот беркут?

Олдер, услышав такой вопрос, едва заметно усмехнулся:

– Он же охотник, Ревинар, так что я кормил его дичиной. Свежей зайчатиной, если быть совсем уж точным.

«Доблестный» согласно кивнул и, коротко попрощавшись с Остеном, направил коня к въездным воротам. За ним, презрительно фыркнув, направился племянник и многочисленное сопровождение. Тысячник же, проводив гостей нарочито равнодушным взглядом, оборотился к сгрудившимся во дворе «карающим»:

– Ну что столпились вокруг, словно крестьяне на ярмарке? Или столичных хлыщей никогда не видели?

Услышав сердитый рык своего главы, воины поспешили вернуться к брошенным занятиям, а Остен, не произнеся более ни слова, поднялся в свою комнату. Дело сделано, так что теперь он волен покинуть приграничную крепость, а дальнейшая судьба Бжестрова зависит от его собственной смекалки и спеси «доблестных».

Подумав, Остен решил оставить часть своих людей в Кабаньем Клыке для усиления гарнизона – благо припасов хватает, а немного поостеречься стоит. Мало ли какой дружок Ставгара решит наведаться к границе в поисках следов сгинувшего приятеля. Вероятность такого была невелика, но и полностью отвергать ее не стоило.

Сам же Остен, отправив своих людей в столичные казармы на зимовку под надзором сотников, намеревался навестить Арлина Неска, дабы вызнать у него все о встреченной им служительнице Малики. Ну а после гостевания у старого приятеля можно будет вернуться в «Серебряные Тополя», и уже оттуда, списавшись с нужными людьми, заняться поиском вернувшейся из небытия Энейры Ирташ. Олдер рассчитывал, что до зимних праздников успеет и вволю побыть с Дари, и найти необходимые нити, которые привели бы его к дочери давно почившего крейговца. Не ехать же ему в Милест с пустыми руками, в самом деле?

Глава 8 Камушек в жерновах

Энейра

Каждая крупица оставшегося до прибытия гонца от амэнского вельможи времени была теперь на вес золота – убедившись, что Хозяйка Мэлдина, уверовав в мое тщеславие, немного ослабила свой надзор, я не стала терять драгоценные минуты и этим же вечером словно бы случайно оказалась в одном из дальних коридоров святилища. Полутемные, с множеством ниш, они вели в нижние залы и комнатушки послушниц. Здесь особенно сильно ощущалась гнетущая и удушающая атмосфера Мэлдина – пойдя всего треть пути, я внезапно ощутила, что мне действительно нечем дышать, но, справившись с накатившим страхом, быстро забралась в одну из ниш. Ее очень удачно полузакрывала статуя Малики в облике Старухи – в каменном схроне легко было затаиться, уподобившись выслеживающей добычу рыси.

Некоторое время воцарившуюся вокруг тишину нарушал лишь звук изредка срывающихся с потолка капель. Подземные воды насквозь пропитали кладку коридора – от стылого холода и сырости не спасало ни сшитое из толстой шерсти «зимнее» платье, ни плащ, но, к счастью, время я подгадала правильно. Не более чем через четверть часа вдалеке раздались тихие голоса, и я увидела двух возвращающихся в свои кельи послушниц. Бледные, с темными кругами под глазами и в мышино-серых платьях, они в темноте коридора казались измученными и какими-то бестелесными. На краткий миг мне показалось, что я вижу перед собою неприкаянные души – призраков, принужденных скитаться в вечной мгле, но это впечатление сразу же исчезло, как только я вслушалась в их тихий разговор.

– Не пойму, о чем ты печалишься, Мирна, – Лариния угодила в опалу, и, похоже, надолго. Теперь ей не будет дела ни до тебя, ни до твоей сестры, да, сказать по правде, она и не донимала вас в последнее время.

Эти слова худой и изможденной, с уже посеребренными сединой волосами послушницы были обращены к той самой девчушке, которую я встретила сразу же по моем приезде в Мэлдин. Я подозревала, что именно она и оставила в моей спальне записку с просьбой о помощи, но теперь подозрение превратилось в уверенность, ведь со склонностями Ларинии мне пришлось столкнуться лицом к лицу.

Мирна же в ответ на слова подруги лишь вздохнула:

– Даже если Лариния утратила любовь Матери, ее сменит другая. Как знать – не станет ли нам от этой перемены хуже?

– Если ты имеешь в виду ту жрицу, что прибыла к нам из Дельконы, то ничего плохого она пока что никому не сделала, – заметила старшая, но девчушка лишь покачала головой: