Излом

– Госпоже не следует нас бояться – в нашем лагере она будет дорогой гостьей, а вот тебе, «карающий», стоит вспомнить отходную молитву. Она, кстати, короткая.

Рэдлин промолчал, и я, покосившись на него, заметила, что амэнец то и дело посматривает на придорожные кусты. Сообразив, что ратник пытался просчитать, сколько лучников осталось в засаде, я вновь посмотрела на заговорившего с нами душегуба. Слово «дорогой» он произнёс с такой откровенной насмешкой, что о намерениях сгрудившихся вокруг нас разбойников догадаться было легче лёгкого. Когда речь шла о жизни служителей, храмы предпочитали дать откуп и лишь потом – воевать. Разбойники рассчитывали получить плату за мою кровь, да только я с их решением не была согласна…

Между тем разбойник, не видя сопротивления, совсем осмелел: сделав ко мне еще один шаг, он попытался ухватить мою кобылу за повод. Медлить дальше не имело смысла, и я, заставив свою смирную лошадку встать на дыбы, уже через миг послала её вперед.

Столкновение с конской грудью стало для душегуба полной неожиданностью – он лишь успел взмахнуть руками и повалиться прямо под лошадиные копыта, но прорваться сквозь разбойников мне не удалось: один из них, вцепившись в плащ, попытался сдёрнуть меня с кобылы. Стараясь удержаться в седле, я крепче сжала ногами лошадиные бока, но тут второй нападавший вцепился мне в левую ногу. От его прикосновения меня передёрнуло, а травнический нож, будто бы ожив, казалось, сам прыгнул в руку. Я, не глядя, полоснула держащего меня разбойника по пальцам. Остро отточенное лезвие разрезало людскую плоть не хуже, чем стебли растений, – из образовавшихся ран тут же хлынула кровь, и нападавший с криком:

– Сука! – отскочил в сторону.

В тот же миг я почувствовала, что и за плащ меня больше не держат. Обернувшись, я увидела подле себя Рэдлина – ударив одного из нападавших мечом по голове, ратник обернулся ко мне. Оскалился весело и хищно:

– Смелее, жрица… Я прикрою!

Волчья усмешка «карающего» подхлестнула меня лучше всякого кнута – ударив пятками по бокам изрядно напуганной происходящим лошади, я послала её в образовавшийся просвет между разбойниками. Рэдлин, разделавшись с ещё одним из нападавших, немедля последовал за мной. Выбравшись на дорогу, мы пустили лошадей вскачь, а вслед нам, пусть и с опозданием, засвистели стрелы. Одна… Другая…

Неожиданно Рэдлин поворотил своего коня и направил его прямо в лес, а мне ничего не осталось, как последовать за ним. Низко пригнувшись в седле, «карающий» уверенно вел рысака в глубь чащи по едва различимой тропе: его конь летел вперёд, точно птица, и я начала отставать. Моя кобыла могла потягаться с конём Рэдлина в выносливости, но отнюдь не в быстроте бега.

Стараясь не потерять из виду мелькающую меж стволов спину «карающего», я упустила тот миг, когда моя лошадь внезапно запнулась. Громко заржав, она встала на дыбы и тут же начала заваливаться набок. Чудом успев освободить ноги из стремян, я выскользнула из седла. Упала, правда, неудачно: хотя прошлогодняя листва чуть смягчила удар, я несколько мгновений лежала, не в силах даже пошевелиться. Потом приподнялась на локтях, тряхнула головой…

Кобыла, хрипя, всё ещё билась на земле, а из шеи у неё торчала красно-чёрная стрела: разбойники не собирались упускать свою добычу. Моя рука невольно коснулась пересекающего грудь ремня старой кожаной сумки – той самой, что была со мною во время побега из сруба и в которой теперь, кроме тетрадей, пары зелий да печатки Бжестрова, хранились ещё и письма в Мэлдин… Убедившись, что самое главное осталось при мне, я хотела затаиться в зарослях подлеска – сейчас следовало запутать следы, чтобы не попасться в руки к душегубам… Едва я подумала об этом, как рядом со мною раздался конский топот. Вздрогнув, я подняла голову, всё ещё не веря…

– Не ушиблась?.. Держись! – С трудом сдерживая разгоряченного бегом жеребца, Рэдлин подал мне руку и помог вскарабкаться в седло. Усадил впереди себя и успокаивающе провёл рукой по плечу. – Не отчаивайся, госпожа. Мы ещё не проиграли…

Я согласно кивнула головой и, чувствуя, что предательский жар заливает щёки, поспешно отвернулась. Мне было стыдно, но не из-за того, что я оказалась прижатой к нагруднику «карающего», а его рука гладила меня по плечу и растрепавшейся косе… Я стыдилась того, что, оказавшись на несколько мгновений одна, тут же решила, что меня бросили. Спасая свою шкуру, оставили на расправу разбойникам…

Между тем Рэдлин продолжал направлять коня в чащу: тропа, до того и так едва заметная, исчезла – теперь ее заменял ручей, по каменистому дну которого мы и ехали. Брызги летели из-под копыт коня в разные стороны, пробивающиеся сквозь листву косые солнечные лучи то и дело ярко вспыхивали в водяных каплях… Совсем скоро солнце сядет и лес погрузится во тьму… Поможет ли нам сумрак? Или, наоборот, придётся на руку разбойникам?..

Я покосилась на молча правившего конем «карающего» – несмотря на нависшую над нами опасность, он казался сосредоточенным и спокойным, точно не было ни недавнего боя, ни погони…