Излом

Я отвел трость в сторону — лишнее в данный момент было не нужным, и посмотрел на собеседника. Армвар замер с непередаваемым выражением катастрофы на лице, позади него стояла троица матросов, которые, оказывается, уже перенесли носилки ближе к катеру и собирались присоединится к нашей беседе. Что-то нарушило их планы — три испуганных лица, три полусогнутые фигуры, готовые бежать по первому знаку. Вот, только, куда бежать?

— Извини. Вырвалось вот что-то. Вернемся к разговору про деньги.

Матросы полуприсев медленно пятились к носилкам. Я услышал, как что-то рявкнула скелле, и те, опрометью бросились к ней. Армвар попытался что-то ответить, но подавился словами, замолчал, судорожно, как мне показалось, трясущимися руками, схватил себя за лицо и, так и держась ими за челюсть, произнес:

— Они у меня с собой. — у него был взгляд человека, совершившего ошибку и внезапно осознавшего, что исправить ее не получится. Видимо, он верил, что для меня не важно, с собой у него мои деньги или нет — я и так их заберу, а вот его судьба — решена.

— Ну, так неси.

— Что?

— Деньги, идиот! — я начал терять терпение. Здоровенный бутерброд мирно растворявшийся в моем желудке, делал меня терпеливым и вежливым, но не до такой же степени?

Окончательно вылезло солнце, затопив все своим жарким сиянием. Интересно, но я почувствовал, что виртуальный жар лучше держать под реальным — тело не путалось в ощущениях и мне было вполне комфортно.

Армвар оглянулся на катер, матросов дружно грузивших носилки, и произнес:

— Они там. — кажется, он не верил, что я могу позволить ему отойти от себя, куда-то уйти, и даже, возможно, остаться живым.

Меня чужой испуг почему-то, совсем не забавлял — он, скорее раздражал ненужными паузами и глупыми вопросами.

— Так, неси, живо! — с трудом сдержался я от оскорблений.

Армвар медленно повернулся, втянув голову в плечи, двинулся к катеру, из которого торчали любопытные головы матросов, оглянулся, и, вдруг, очень быстро побежал, почти падая и скользя на ненадежной подвижной опоре.

Я двинулся следом, прошел мимо якоря, который команда забыла вытащить из камней, поднялся на галечную насыпь, набитую волнами и остановился, разглядывая обезлюдивший катер. Очередная волна громыхнула у носа лодки, качнула ее, пророкотала по гальке и, не добравшись до меня, швырнула в лицо соленые брызги.

Над кормой появилось лицо Армвара, тот поднял над головой немаленький пакет и прокричал:

— Вот!

Да, что же это такое? Откуда такой страх? Взрослый мужчина, прошедший, по-видимому, школу жизни, достигший определенного положения в обществе, час назад отдавший, не сомневаясь, приказ атаковать впервые увиденную машину, ведет себя, как маленький шалун, застуканный за кражей варенья. И все это от того, что некто вскипятил воду? Скажите это бойцам на фронте, стоящим напротив танка — тот страшен и смертельно опасен, но это не значит, что с ним нельзя справиться! Местные не выглядели трусами, но, когда дело касалось скелле, что-то происходило, о чем я, видимо, еще не знал.

Я глубоко вздохнул — надо будет это обязательно выяснить. Может, у них тут практикуется круговая порука — что-то вроде того, что ваша семья будет уничтожена, если вы не так посмотрите не носителей искусства. Или еще чего-нибудь в этом роде. Не верил я в этот испуг — он меня напрягал своей неестественностью, хотя и был сейчас мне на пользу.

Меня вновь обдало брызгами, я махнул рукой, — вылезай.

К чести Армвара он тут же выбрался из катера, успев что-то скомандовать внутрь, после чего, как чертик из табакерки, выскочил матрос и побежал к якорю.

Я взял пакет — тяжелый, и внимательно посмотрел на мужчину. Армвар, кажется, чувствовал себя неловко — как мальчик описавшийся прилюдно от испуга.

— Армвар, скажи, ты смерти боишься?

Тот вздрогнул, но твердо посмотрел мне в глаза. Его слова были спокойны:

— Конечно. — он внимательно следил за мной.

Я кивнул, — Это понятно. Я, вот, тоже боюсь. Но мне показалось, что ты только что испугался чего-то другого?

Лицо мужика побледнело:

— Вы знаете чего.

Ого, заговорил на вы, — Говори! — мое терпение подходило к концу.

Армвар выпрямился, кажется, он, наконец-то, взял себя в руки:

— Вы слышали как кричат те, кого допрашивают скелле?

Я качнул головой, — Допустим.

Мне показалось, что в его глазах мелькнула ненависть:

— Ну, да, конечно, слышали!

— Боюсь, что мои впечатления с твоими не совпадают — я-то сам орал, а ты слушал чужие крики. — меня передернуло, жар скользнул, готовый сорваться, но я удержал его, — Передай Сурху, что он мне должен. Я так считаю.

Развернувшись, я зашагал по кромке прибоя к самолету. Никто меня не окликнул и, когда я оглянулся, катер уже прыгал на волнах, выбираясь на глубину.

Послесловие