Излом

Забрав наши документы, он решился на афёру – начинать бизнес-то надо!

— Лады! – почесал ниже живота. – Щас распоряжусь – скотину забьют и вас загрузят, так что с утра, по прохладце – в путь. Ночевать-то где будете? Хотите, у меня?..

Но мы отказались и решили провести ночь в знакомой общаге – зачем людей беспокоить.

Председатель принялся названивать кому-то по телефону, чтоб нашли ключ и принесли простыни. Жильцов там не было – на ремонт техники и посевную городские больше не ездили, а Лисёнок сошёлся с бабой и уехал в соседнюю деревню.

Пока шли переговоры, Пашка побежал проведать Юлю, которая, по словам преда, второй раз успела выйти замуж, а я решил навестить деда.

За пять лет многое изменилось и всё не в лучшую сторону.

Село казалось вымершим, никому не нужным и заброшенным. У дворов валялись кучи мусора, дорога топорщилась ухабами, на библиотечных дверях висел пудовый замок, а несколько встреченных человек были грустны, раздражительны и неразговорчивы.

На месте дедовского дома чернело пепелище.

«Помешал кому-то!» – пожалел старика и направился к Афанасьевичу.

В отличие от встреченных мною односельчан, кузнец был весел и общителен. А всё оттого, что вышел на пенсию. Меня он не забыл. Узнав о цели приезда, навязал продать «пырасёнка». Внука он тоже научил правильно произносить это слово. Ломающимся голосом подросток поинтересовался:

— Деда, а какого пырасёнка забьём – большого али который поменьше?

— Обоих! Деньги-то нужны… Ещё откормим, – выставил на стол бутылку. – Пить мне нельзя! – облизнулся на самогон.

— С рюмки от тебя не убудет.

Разговор зашёл о приезжих с Кавказа. От него узнал, что в их колхозе таковых мало, председатель их не любит. А в соседних – заполонили всё. Русским угрожают.

— У себя над русскими издевались… и тут начинают. Всех их собрать и на историческую родину отправить! – бушевал Афанасьевич. – Жалко, я старик, а молодёжи в деревне мало, – совсем разошёлся кузнец.

«Да–а, – подумал я, если уж простой русский человек начинает злиться…»

«Лишнее» мясо Тамара лихо распродала по приличной цене.

«Всё-таки не зря я побеспокоился!» – мысленно похвалил себя.

В следующую поездку отвёз деньги в деревню и прихватил ещё солидную партию левого товара. Таких «бабок» в своей жизни я ещё не видел. Кроме Тамары, пристроил торговать Валентину Григорьевну – всё же человек насчёт квартиры хлопотал.

— На заводе, – рассказывала она, – ужас что творится. Сокращают почём зря. Заказов нет. Комплектующие на изделия покупать не на что, и даже на две недели зарплату задержали, которой и хватает-то на десяток дней. Ужас! Ужас! Кошмар какой-то. И куда Ельцин смотрит… Вчера слушала по телевизору интервью с Гайдаром. Он сказал, я даже записала, – достала она бумажку: «Качество продукции имеет две стороны, представляющих диалектическое содержание его единства. Если на качество влияет степень общественной полезности, в этом случае качество как мера выражения потребительной стоимости не будет экономической категорией, поскольку она не отражает конкретно–исторических производственных отношений…»

Ух! Это как понять? Всё подорожает, или ещё хуже будет?

— Ну–у, Валентина Григорьевна, ты же контролёр, и про качество лучше меня понимаешь, – ушёл я от ответа.

Чебышев не забывал нас и частенько наведывался. Почему и не навестить бывших колег, коли исправно наливают.

— Увольняйся, – предлагали ему, – да иди мясом торгуй, хоть деньги будешь иметь.

— Подумаю, – вяло отвечал учитель, – привык к заводу-то.

По выходным, с утра до вечера, я носился по торговым точкам, в основном, овощным и коопторговским – выяснял, что возьмут, кроме мяса, и за сколько. На всякий случай договаривался на огурцы, помидоры, яблоки, вишню… Наконец-то у меня появились свободные деньги. Купил Татьяне кожаный плащ, туфли, осенние сапоги. Себя, разумеется, тоже не обидел.

Реклама предлагала класть деньги в «МММ» и «Селенгу» – рискнул, положил на год.

«Посмотрим, что будет…»

Тамара с Леной просто взбесились. В магазине спрятаться от них было невозможно. При поимке хватали под белы ручки и без долгих разговоров тащили на матрасы. Разумеется, весь магазин уже догадался, чем мы там занимаемся. Два раза, выходя из бендежки, ударял по лбу Петю–глухого. Две любопытных продавщицы с раскрасневшимися лицами стояли рядом с ним.

«Бабы здесь, – делал я вывод, – все до одной стервы, как в «Санта–Барбаре»».

После такой активной жизни мне, конечно, было не до Татьяны.

— Устаю! – объяснял ей.

Каким образом, пусть думает сама.

Мою голову посетила свежая мысль, для реализации которой понадобились двойняшки. Только поразмышлял на тему, что не мешало бы где-нибудь отловить «одинаковых», как они, лёгкие на помине, сами наткнулись на меня.

— Здорово, волки тряпошные, видать, богатые будете, – поздоровался с ними.

— Да где там, – уныло качали головами, – на прежней работе сократили, а больше нигде не берут: «Своих сокращаем» – говорят.

Немного покуражившись и потешив своё тщеславие, предложил им денежное дело.

— Центр! – восхитились Лёлик и Болек.