Излом

– В Милест тебя повезет тысячник Ревинар. Он из Знающих, но норов у него такой же дурной и вспыльчивый, как и у тебя. Если начнешь, наконец, думать головой, то смекнешь, что тебе надо делать… И еще – любой Одаренный всегда отличит природное от сотворенного…

Недовольство Арвигена летним походом коснулось лишь Олдера, обойдя Ревинара стороной – пока Остен поджидал Бжестрова в Кабаньем Клыке, тысячник «Доблестных» наслаждался жизнью в столице, и теперь притащил весь блеск и всю спесь Милеста аккурат на границу Амэна и Крейга. Оправившегося от раны и заметно посвежевшего за эти месяцы Ревинара сопровождали не «Доблестные», а его собственные – вооруженные до зубов и несущие на плащах герб хозяина – слуги. Сам же тысячник, отбросив воинскую куртку подальше, был разодет в соответствии со вкусами обитающих в Милесте благородных – богато украшенное мехом и золотым шитьем платье, цепь на шее и перстни на пальцах…

Всем своим видом Ревинар словно бы хотел подчеркнуть разность своего и остеновского положений. Это в последнем походе они были боевыми товарищами, что делили поровну и опасности, и ратную славу. Теперь же один из них оказался почти что в опале, и «Доблестный» искренне считал, что стоит теперь выше вынужденного гнить на дальней границе Олдера. Более того – если кривоплечий тысячник не хочет сидеть в этой дыре вечно, ему следует выступить в качестве просителя, дабы Ревинар замолвил за него словечко…

Мысль о том, что гордец Остен теперь должен будет искать его расположения, грела главу «Доблестных» не хуже огня в камине, да только встретивший гостей во внутреннем дворе крепости Олдер всю эту показную пышность словно бы и не заметил. Лишь глядя на едущего по правую руку от Ревинара, всадника, едва заметно скривился – так, точно раскусил что-то невероятно кислое. «Доблестный» потащил за собою в это путешествие еще и племянника – избалованного столичной жизнью и донельзя спесивого юнца… Вернее, это для Остена Мелир был самоуверенным молокососом, а для Ревинара и его приятелей «обладающим большими задатками и способностями Одаренным». Мелир действительно владел немалой колдовской силой, но, служа под крылышком любящего дяди, слишком привык к тому, что все достается ему легко и просто. Парень искренне считал себя избранником судьбы, и думал, что жизнь так и будет стелиться под его ноги, точно ковер, а воинская слава придет к нему сама собой – очень опасное заблуждение, как для обычного смертного, так и для колдуна…

Что же до Остена, то он мог простить многое, но только не спесивую дурь, а потому во время последнего похода тысячник посоветовал Ревинару сделать так, чтобы Мелир не попадался ему, Олдеру, на глаза – а то ведь может и пришибить сгоряча юное дарование, если оно вновь полезет туда, куда его не просят. «Доблестный» тогда хоть и упрекнул Остена в предвзятости, но его совету последовал, держа племянника подальше как от военных советов, так и от главы «Карающих», и то, что теперь Ревинар притащил Мелира за собой означало одно – приехавшим за пленником посланцам князя не известно не только о птице, но и о том, что Олдер прощен Владыкой Арвигеном.

Улыбка, осветившая в этот миг лицо Остена, была такой людоедской, что стоящий неподалеку от своего главы Антар вздрогнул и отвел взгляд. Гости же, пытаясь сохранить надменный вид, смотрели мимо кривоплечего тысячника, а потому не заметили опасности.

Молчание между тем затягивалось – скрестив руки на груди, Остен, стоял у входа в оружейную, всем своим видом показывал, что не собирается первым рассыпаться в любезностях, и Ревинар, вздохнув, заговорил:

– Рад видеть тебя в здравии, Остен. Я и мой племянник прибыли сюда по воле Владыки.

Брови Олдера сошлись на переносье:

– И тебе здоровья, Ревинар. Кстати, что тебя задержало в пути – я ожидал вашего появления еще с позавчерашнего дня.

Тон Остена был сух до невозможности, и «Доблестный» досадливо поморщился. Ох, совсем не такого приема он ожидал от опального тысячника, но и идти на попятную было уже поздно:

– Мы приехали бы раньше, если б не проклятая распутица. Дороги теперь больше напоминают болота.

– Не без этого, – не меняясь в лице, Олдер согласно кивнул, подтверждая слова по-прежнему восседающего в украшенном серебряными накладками седле Ревинара. И тут же сделал приглашающий, истинно княжеский, жест рукой.

– Отдохнете с дороги? Да и лошади ваши устали… – произнесено это было так, что Ревинар мгновенно ощутил тебя просителем у трона Владыки. Даром, что сам он на коне и в золоте, а Олдер – на земле, в потертой куртке «Карающих»… Треклятый кривоплечий! Как у него это получается?.. Хорошее настроение покинуло «Доблестного» в одно мгновение, к тому же его посетила очень неприятная мысль. Остен знает что-то, чего сам он не учел. Находиться в крепости расхотелось совершенно.

– Нет. Мы и так задержались в пути, и теперь нам следует наверстать упущенное. Владыка не должен ждать… – отказ Ревинара звучал вполне вежливо, но тут, неожиданно, его перебил Мелир.