Излом. Книга первая. Хорошие времена. Кавказцы

Парни тоже были опечалены, они хорошо знали Каспола. Росли вместе, яблоки у соседей воровали, все детские проказы были совместными. Потом Каспол как-то сразу повзрослел и ушел в армию. Недобрая была его дорога туда. Парни пошли домой и выпили араки за светлую память Каспола. Через два дня пришло еще одно такое же известие, в этот раз семье Кияшко. Также приехал военком и сообщил, что их сын Мирослав погиб в Афганистане. Снова собрался народ, сочувствовали, утешали. Мать Мирослава лежала без памяти, отец ходил кругами и не мог ничего сообразить. Военком и им сказал, что сына скоро доставят домой. Денис и Батрадз хорошо знали и Мирослава, хотя не так близко дружили с ним, как с Касполом. Вспомнили, как он в летнее половодье бросился в бурную реку и вытащил уже тонувшую Риту Дзгоеву. И вот его нет. Через несколько дней привезли в село два запаянных цинковых гроба. По селу стоял стон, женщины рвали на себе волос, царапали лица. Мать Мирослава встала, ходила бледная, какая-то не в себе. Друзья и соседи организовали обеим семьям похороны. Похоронили их на кладбище рядом. Это были первые жертвы непонятной войны старинной станицы Предгорной, ныне осетинского села Предгорного, первые военные смерти в тихое мирное время.

* * *

Циала получила письмо от мамы и от Дениса одновременно. Узнала о потерях села, крепко погоревала, она хорошо знала обоих погибших. Пришедшая вечером из города Таня застала ее опухшую от слез, какую-то постаревшую. Таня ахнула.

– Циала, что с тобой? Что случилось, милая?

Циала молчала, уставившись в стену невидящим взглядом.

– Циала, объясни, пожалуйста.

– Возьми письма, прочти сама.

Таня прочла и тоже заплакала. Посидела немного и достала бутылку с виноградным самогоном – дымкой. Налила по небольшому стакану, открыла банку с маринованными огурцами.

– За помин душ их, – сказала она, – у меня двоюродный брат Володя тоже там погиб.

Они с Циалой выпили. Потом сидели, тихо говорили, горевали, снова плакали. И легли спать.

Утром Циала пошла к декану и попросила освободить ее от занятий на этот день. Объяснила причину. Декан, пожилой мужчина, сразу понял ее.

– Идите, Циала, я вас понимаю. Понимаю, как никто. У меня самого сын лежит сейчас в госпитале в Москве, тоже был в Афганистане. Что мы там забыли? Ничего не понимаю…

И он отвернулся, чтобы скрыть повлажневшие глаза. Циала вышла из института и направилась к троллейбусной остановке. Села на троллейбус, доехала до Центрального рынка, где был большой православный собор. Накрыла голову черным шарфом, зашла в церковь, помолилась со слезами и поставила две свечки за упокой душ Мирослава и Каспола. Долго стояла у этих свечей, вспоминая обоих ребят, как они учились вместе в школе, как играли в детские игры, как росли. «А ведь они совсем не жили, – подумала она, – детство, школа, армия и смерь. Кто дал право распоряжаться так жизнями людей нашим правителям? Жизнь человек вправе отдать лишь тогда, когда напали на его Родину и он защищает ее». Эти смерти произвели на нее сильнейшее впечатление, он стала видеть жизнь как бы под другим углом. Так же шумели зимние деревья, так же шел снег, спешили куда-то люди по своим делам, кто-то смеялся, кто-то печалился, а Мирослава и Каспола больше нет и никогда не будет среди людей…

Циала на другой день пошла на занятия. Слушала лекции, горе ее понемногу улеглось. Она стала улыбаться, но улыбка была у нее какая-то вымученная. Но постепенно прошло и это, она стала прежней Циалой. Но где-то в глубине ее души эти смерти ее односельчан все-таки оставили черную метку. И нет-нет, да и вылезет эта метка наружу и заставит Циалу посмотреть на жизнь по-другому.

Циала много думала о своих отношениях с Денисом. Что он думает о ней, как он в душе относится к ней? Она воспринимала чувства к Денису как самые серьезные и хотела бы сохранить их такими же навсегда, хотела также, чтобы и Денис относился к ней так же, как она к нему. Письма она писала Денису почти каждый день, а вот ответные письма от Дениса стали приходить редко, не чаще одного раза в неделю. Она писала ему о своих переживаниях, о своих мечтах, об учебе. Он же больше писал о событиях в селе, но всегда намекал, что скучает без нее. Как-то намекал без четких слов об этом, между строк. Но Циала очень радовалась и этим намекам. В сердце ее горел теплый, добрый огонек к Денису. Денис написал, что случилось с Батрадзом в горах и о приезде родственников мальчишки, стрелявшего в Батрадза. «Слава Богу, что этот подросток не стал убийцей. Слава Богу, что и ингуши понимают и не хотят конфликта. Осетины никогда эти конфликты не начинали первыми. Но почему никто не преследует людей, сеющих зерна раздора между нами и ингушами? Разве мало было крови в прежние времена? Хватит, не нужно больше этого». Циала не питала никаких недобрых чувств к ингушам.