Излом. Книга первая. Хорошие времена. Кавказцы

Хадизат смущенно отмалчивалась, но и сама чувствовала, что с ней происходит что-то новое, приятное. Стали казаться мелкими и ненужными чувства и дела, которые она ставила на первое место. Детские понятия стали уходить назад, появились взрослые взгляды. На удивление всем она стала рассуждать как взрослая девушка. Хадизат очень выделялась среди сверстников в классе, стала замечать, что даже молодые преподаватели начали на нее поглядывать по-особому. В ее классе никто так не выглядел. Она была невысокой девушкой с красивой фигурой. У нее было почти сформировавшееся тело взрослой девушки и детское, наивное и красивое лицо, на котором сияли большие умные глаза, придававшие лицу особое выражение и притягивающие собеседника. Многие парни из десятого и одиннадцатого классов старались завоевать ее внимание, но она держала их на расстоянии. Некоторые парни называли ее недотрогой, а некоторые даже дурой. Но дурой Хизат никогда не была. Отец ее Ахсар, иногда глядя на нее, думал: «Не успеешь оглянуться, как сваты в дом нагрянут, эта не засидится в девушках». Маринка рядом с ней казалась года на три младше, хотя тоже превратилась в девушку-подростка. Но за пределы нормы этого возраста не выходила. Хадизат росла очень цельной и целеустремленной, с умом, который долго обдумывает, но принимает правильные решения. Если она задумывала что-то сделать, то долго обдумывала это, как бы разглядывая предстоящее дело со всех сторон. Но если она принимала решение, то никто и ничто этого решения изменить не мог. Самое удивительное, даже для нее самой, ее решения всегда оказывались правильными. Это ее и радовало, и пугало. «Ох, не дай Бог, нарвусь когда-нибудь и приму неправильное решение» – иногда думала она. Но такого не случалось. Все у нее как-то само собой претворялось в жизнь. С Маринкой они делили все. Они так привыкли. Они даже не понимали своим полудетским умом, где кончалась одна семья и начиналась другая. Детьми они думали, что все соседи так живут, но потом поняли, что у их семей отношения особые. Они запросто оставались ночевать друг у друга, хотя до дома было три шага. Если хотели есть, то брали еду в доме друг друга без всякого спроса и стеснения. Если пропадали на речке, то вместе, если работали в огороде, дома, в саду, то тоже вместе. Родители иногда смеялись между собой: «Интересно, чьи они дочери, ваши или наши?». Если Маринке покупали или шили обнову, то точно такая одежда покупалась или шилась для Хадизат. Девушки росли без плохих понятий внешнего мира, да в их время в селах Осетии этих понятий практически не было. Город уже поддавался чужим обычаям, взламывалась древняя культура, традиции, но в селах и горных аулах этому пока противостояли. Хадизат имела тайну, которую пока она не доверяла никому, даже Маринке. Эта тайна касалась ее будущего и она, как все важное, сейчас обдумывала это. Обдумывала уже год, но не спешила с решением. Она знала, что ошибиться нельзя. Ошибка будет стоить ей очень дорого. Но исподволь она все-таки двигалась к цели. Получалось это как-то само собой. Что же за такая важная цель у нее была? Мы увидим это позже, а пока сохраним и мы девичью тайну.

* * *

Хадизат с Маринкой сидели на скамейке у дома. Недавно Ахсар убрал старую, прогнившую скамейку и сделал новую, широкую и красивую, с изогнутой, немного откинутой спинкой, покрасил ее в голубой цвет. На такой скамейке было удобно сидеть и даже можно полежать.

– А нельзя над ней навес сделать? – спросила как-то Хадизат отца.

– Зачем тебе навес?

– Чтобы в дождь можно было книгу почитать.

– Попроси Батрадза и Дениса, они сделают. Мне не до этого, – отмахнулся Ахсар.

Маринка и Хадизат решили так и сделать. А сейчас сидели и обсуждали какие-то свои школьные дела, что-то весело рассказывая и прерывая друг друга. Из-за угла показался Денис. Шел он домой после поездки в Эльхотово, немного усталый, голодный. При виде Дениса Хадизат как-то напряглась и почувствовала, что вся ее душа подалась к Денису. Так бы вскочила и побежала навстречу, но нельзя. Денис подошел, поздоровался и тоже сел на скамейку.

– Какая удобная скамейка. Кто сделал?

– Папа, – сказала Хадизат – я попросила его навес еще сделать, он сказал, что вы с Батрадзом сделаете.

– Навес? – удивился Денис, – Зачем он вам?

– В дождь можно кошму принести, посидеть, полежать, книгу почитать.

– Так это целый дом уж получится, ладно, сделаю. С одним условием.

– С каким?

– Поцелуете обе меня, а потом накормите.

– Нужен был, целовать его еще, – возмутилась Маринка.

– И ты, Хадизат, не будешь меня целовать?

– Я… я… не знаю. Марина не хочет…

– Ты же не Маринка, – смеясь подкалывал ее Денис.

– Я… боюсь…

– Ладно, не хотите, как хотите, насильно мил не будешь. Давайте поесть, а то я готов живого быка проглотить.

Хадизат сорвалась, забежала в дом, быстро нарезала сыр, хлеб. Налила в стакан молока. Высунула голову из окна и позвала.

– Денис, иди ешь. Я все тебе приготовила. Сыр, хлеб, молоко хватит? Или еще чего-нибудь хочешь?

– Хватит. Только устал, неохота идти. Неси сюда.