Излом зла. Истребитель закона

– Не убежден, что он хороший человек, – пробурчал Вахид Тожиевич. – Мы еще как следует не постигли иерархию Сил Круга, а уже пытаемся вмешаться в деятельность Посвященных II ступени, не говоря о мастерах высших планов. Если мы влезем в их разборки, костей не соберем. Да и вообще, какое нам дело до проблем этого вашего Соболева? Пусть сам их решает. За мной в молодые годы никто не ухаживал.

– А хочется? – прищурился Парамонов.

Самандар поймал веселый взгляд Ульяны, проворчал тоном ниже:

– А кому не хочется?

– Это явный признак старения, – огорчился Иван Терентьевич, – когда хочется, чтобы за тобой ухаживали.

Ульяна прыснула.

– Я не знала, что Вахид так стар. А кстати, мужчины, я никогда не интересовалась, сколько вам лет.

– Мне сорок пять, – не моргнув глазом ответил Парамонов, которому пошел на самом деле семьдесят второй. – А ему за сто перевалило, пора и о пенсии подумать.

Ульяна снова прыснула.

– Не нравится мне, когда ты шутишь, – мрачно проговорил Самандар. – Обязательно потом что-нибудь случается нехорошее.

Внезапно всем троим показалось, что на них кто-то посмотрел, внимательно и с надеждой. Посвященные замолчали, переглядываясь, в это время в сенях стукнула дверь – хозяин кого-то впустил. Несколько секунд был слышен разговор Харлампия Игнатовича с гостем, вернее, с гостьей, потом он открыл дверь в горницу и сказал дребезжащим баском:

– А тут к вам пришли, Иван. – Отступил в сторону. – Проходи, милая, здесь они.

В дом вошла очень красивая девушка с каким-то светлым, чуть ли не светящимся лицом, одетая в кофточку-паутинку и белую короткую юбку, открывающую стройные, точеные ноги. Она поклонилась разглядывающим ее Посвященным, бросив короткие взгляды на Самандара и Парамонова, потом выпрямилась и глянула на Ульяну. Некоторое время девушки смотрели друг на друга с любопытством и ожиданием, оценивающе, и вдруг Ульяна с изумлением узнала в гостье ту женщину в белых одеждах, которую видела во сне. Не совсем ту, были и отличия – в овале лица, рисунке губ, цвете глаз, но что-то роднило их столь сильно, что не оставалось сомнений: женщина из сна, идущая за процессией с прикованным к помосту Соболевым, и эта юная леди имели родство.

– Меня зовут Кристина, – улыбнулась гостья, уловив перемену в душевном состоянии Ульяны. – Я друг Матвея Соболева.

– Вы… не Посвященная, – задумчиво проговорила Ульяна. – И между тем вы нас знаете… откуда? От Матвея? Или… от другого лица?

– От другого, – кивнула Кристина. – Вы ее видели… во сне… она зовется Светленой.

– Спутница инфарха?! Но если вы похожи на нее, значит…

Гостья снова кивнула.

– Для меня было огромным потрясением, когда это произошло. Да, вы правильно догадались, я авеша Светлены. Но Матвей этого еще не знает. И пришла я к вам из-за него.

– Садитесь, пожалуйста, – спохватился Иван Терентьевич, вскакивая и предлагая девушке стул. – Присоединяйтесь к чаепитию и рассказывайте.

– Да, в общем-то, рассказывать нечего. – Кристина села за стол, благодарно глянула на Парамонова, подвинувшего ей чашку и налившего чаю. – Соболев сейчас летит в Чечню, а там его ждут кардиналы чеченского Союза Неизвестных. Если ему не помочь, он погибнет.

– А почему вы считаете, что мы должны ему помочь? – без выражения спросил Самандар. – Мы не бойцы спецназа, девушка, мы Посвященные.

– Вахид, – сдвинула брови Ульяна.

– У каждого человека всего три цели в жизни: выживание, общение, удовольствие, – продолжал бесстрастно директор МИЦБИ, – и каждый должен добиваться этих целей сам. Почему мы обязаны лезть в петлю ради вашего… друга?

– Вахид! – сердито повторила Ульяна.

– Что Вахид? – посмотрел на нее Самандар. – Разве я не прав? Если Соболев выбрал Путь Избегающего Опасности, как вы говорите, то почему он полез в пасть волку, то бишь этому волчьему чеченскому Союзу во главе с Шароевым? Выручать друга? Не верю! Скорее всего ради того, чтобы доказать – он тоже сильная личность.

– Ты не прав, Вахид, – мягко сказал Парамонов, глядя на Кристину, не поднимавшую глаз от стола. – Насколько я успел его почувствовать, Соболев не из тех, кто рискует ради показухи или стандартных карьерных замыслов. И он очень сильный человек, сильнее любого из нас.

– Ну и пусть выкарабкивается сам. – Вахид Тожиевич встал и отошел к окну.

– Не обращайте на него внимания, – положила свою руку на руку гостьи Ульяна. – Он всегда так: сначала отрицает все, шумит, возражает, а потом делает, как мы решим сообща. Но мы еще не решили, понимаете?

Кристина подняла на нее полные слез глаза. Свет, исходящий от нее, как бы потускнел на какое-то время: на Ульяну сейчас смотрела земная женщина, любившая Соболева.