Излом зла

– Может быть, пригодится.

– Что это?

– Телефоны командира моего мейдера и лидера «Стопкрима» Завьялова.

– Зачем?

– Всегда можешь надеяться на их помощь. Прощай.

Трое уходящих отступили от тройки остающихся, и Матвей подошел к «саркофагу» царя Ликозидов.

Шум стремительно нарастал: топот, голоса людей, позвякивание, гудение. Кардиналы торопились изо всех сил, чтобы успеть помешать переходу границы, они еще издалека начали наносить ментальные удары по противнику, но пирамида Ликозидов мешала им, рассеивала излучение и не позволяла довести концентрацию пси-энергии до порога прямого воздействия.

Что-то вдруг произошло.

По залу дворца Ликозидов прошло колебание, усилившее на миг свечение стен. Топот и шум, доносившиеся из многочисленных тоннелей, выходящих в зал, стихли, потом возобновились с новой силой.

Василий, во все глаза наблюдавший за действиями Соболева, тем не менее не заметил, как Матвей оказался внутри «саркофага». Новая волна искривления обежала зал, отозвалась в телах людей сперва тяжестью, потом невесомостью и кровавым туманом в глазах. Когда зрение прояснилось, Василий увидел, что и Кристина с Горшиным стоят уже внутри «саркофага» – зыбкие прозрачные фигуры с возникающими и тающими звездами в глубине тел.

Какая-то жуткая сила стала мять «саркофаг», изгибать стены и пол зала, сплющивать тела оставшихся. Движимые инстинктом, они обнялись, пытаясь защититься «колоколом отталкивания», но это помогало мало, чудовищная сила продолжала корчить зал, пирамиду, всех, кто находился в ней.

Вася не знал, что вся эта метаморфоза – результат ментальной атаки кардиналов, сконцентрировавших волю в единый кулак и на короткое время преодолевших барьер магического оперирования в «запрещенной реальности», как бы отменивших физические законы в данном локальном объеме. В принципе это было равносильно инициации еще одной «Иглы Парабрахмы», что категорически запрещали законы Внутреннего Круга, потому что противоборство столь мощных Сил – группы Соболева и Союза Девяти – могло запросто нарушить равновесие потенциалов границы, создать своеобразный эйнсоф – многомерный провал в глубины «розы реальностей», способный засосать в себя весь город.

Затем все успокоилось – на несколько мгновений. Рядом с Посвященными возникла темная фигура в змеящемся голубыми молниями плаще – Хранитель Матфей. Он дернул Василия за плечо, отшвыривая в сторону, подтолкнул согнувшихся Парамонова и Ульяну к «саркофагу», пророкотал гулким басом:

– Ныряйте за ними!

Иван Терентьевич поддержал пошатнувшуюся девушку, и они исчезли в усиливающемся свечении «саркофага».

– Я… с ними! – прохрипел Василий, пытаясь оттолкнуть горячую и твердую руку Хранителя, и в этот момент «саркофаг» погас, исчез, провалился сам в себя. Команда Соболева перешла границу реальности.

С гулким ударом вспучился пол, застыл причудливым многометровым стеклянным сталагмитом, стены зала пошли трещинами, начали стрелять искрами, осыпаться, рушиться. В зал вбежало множество людей – девятка кардиналов Союза с координатором во главе, их телохранители и солдаты. Судорога разрушения перестала корчить замок ликозидов, шум стал стихать… и все поплыло перед глазами Василия.

Последнее, что он увидел, было черное кривляющееся клыкастое лицо дьявола, выглянувшее из переплетений балок потолка. Потом пришли тишина, темнота и покой…

ПРОЛОГ НАДЕЖДЫ

Каждый год в течение десяти лет он приходил на это место, к церкви Троице-Лыковского кладбища, в надежде встретить тех, кого потерял в тот страшный день перехода границы Соболевым. Десять лет Василий Балуев искал Ивана Терентьевича Парамонова и Ульяну по всей России и за ее пределами, десять лет он ждал их возвращения, веря, что им удалось пройти границу реальности вместе с Матвеем и уцелеть. Десять лет он шел тем же Путем, что и Посвященные, пока не стал человеком Круга.

Четыре раза сменилось правительство, ушел старый, пришел новый президент, спрятался в тень Союз Девяти, власть в стране захватила СС – Сверхсистема криминально-государственного управления, базой для которой стало «чистилище».

Многое изменилось в жизни страны и рядовых ее членов, кроме одного: власть тьмы продолжалась.

А ушедшие все не возвращались. И не подали ни одного знака, что они живы.

Возможно, время в «розе реальностей» текло как-то иначе, быстрей, чем на Земле. Возможно. Однако это было для Василия слабым утешением. Он ждал изменения, а его все не было. Он ждал Ульяну, но она не отвечала на его зов… Что-то надо было предпринимать самому.

– Пойдемте, дядя Вася, – раздался сзади заботливый голос.

Василий обернулся.

На него исподлобья смотрел двадцатилетний парень, высокий, гибкий, ощутимо сильный и спокойный. Стас Котов. Бывший приемный сын Матвея Соболева. Его надежда и опора. Ученик. Идущий…