Измена

Она работала не покладая рук. Джек как сейчас помнил серый пепел на ее лице и чуял его запах, помнил ожоги на ее руках. На ней были все кухонные печи: утром она выгребала из них золу, вечером присыпала пеплом угли. Кухонная челядь не знала пощады, весь день только и слышалось: «Веселее работай мехами, Люси. Люси, тащи дрова. Очисти колосники от золы, Люси, да смотри, чтобы блестели».

Но настоящее имя матери было не Люси. Джек не мог назвать миг, в который он это понял, — до него это дошло постепенно.

С тех пор как он себя помнил, он день-деньской торчал на кухне. Он старался вести себя «тихо, как мышка, и примерно, как курочка на яйцах», — ведь за всякую его проделку наказывали мать. Он забирался под огромные столы на козлах, находя там то огрызок яблока, то морковную кожуру, и наблюдал за всем, что происходит вокруг. Кухня была настоящей страной чудес: здесь витали вкусные запахи, гремела медная посуда и звучали разговоры, а от вида лакомых блюд текли слюнки.

Джек проводил долгие часы в мечтах. Нож мясника преображался в секиру Борка, передник мастера Фраллита — в знамя вальдисских рыцарей, а табурет у огня, на котором сидела мать, — в трон.

Когда мать уставала — а это случалось все чаще и чаще в год перед тем, как она слегла, — Джек помогал ей. Однажды, когда они оба отчищали колосники, главный повар за спиной у них крикнул: «Люси, почисти плиту, когда там управишься». Мать даже не оглянулась. Повар позвал погромче: «Люси, ты слышишь или нет?» Джек потряс мать за руку, и только тогда она отозвалась.

С того дня он стал пристально наблюдать за ней. Случаи, когда она не сразу откликалась на свое имя, были нередки. Позже, перед самой кончиной, когда Джек подрос, а она совсем ослабела, он отважился спросить ее прямо: «Мама, а как тебя зовут по-настоящему?» Он выбрал время с жестокой предусмотрительностью, зная, что она слишком больна, чтобы притворяться. Теперь он этого стыдился.

Мать вздохнула и сказала: «Не стану тебе лгать, Джек, при рождении меня назвали не Люси, это имя мне дали позже». Джек стал выпытывать у нее настоящее имя — сперва просьбами, потом криком. Но даже в болезни ее воля осталась твердой и уста не разомкнулись. Она не солгала ему, но и правды не сказала.

Ровас, хлопочущий вокруг своих потрохов, вернул Джека к настоящему — и хорошо: в прошлом осталось слишком много загадок.

— С почками вся беда в том, Джек, что они малость... как бы это сказать? Малость легковаты.

— Легковаты?

— Ну да, чересчур их много выходит на фунт. — Ровас улыбнулся, как нашкодивший мальчуган.

— И ты хочешь сделать их потяжелее, — смекнул Джек. Ровас усердно закивал.

— Молодец, парень, голова у тебя варит. Вот что мы будем делать. — Он положил одну почку на поднос и достал нож. — Надрезаем чуть-чуть вот здесь, около хрящика. — Он вскрыл почку, как хирург, и сказал, не вынимая нож из разреза: — Дай-ка мне вон тот горшок с полки. Только осторожнее, он тяжелый.

Джек снял горшок с полки и чуть не уронил его. Точно каменные противни мастера Фраллита — но те хотя бы были большие.

— Что там у тебя?

— Свинец, ясное дело. Тяжелый, как камень, мягкий, как хороший сыр. Подай-ка мне кусочек, да побольше — нам ведь не надо, чтобы он застрял у кого-то в горле.

Джек подал Ровасу кусочек серого металла, и тот мигом запихнул его в почку. Потом старательно затер разрез и дал Джеку пощупать.

— Неплохая работа, а?

— Человека убить можно, — заметил Джек, взвешивая почку на ладони.

— Если человек сидит всю зиму без мяса, он тоже долго не протянет. Надо же мне как-то на жизнь зарабатывать — а свинец авось найдут еще до того, как почка попадет в горшок. Так уж свет устроен, парень, — сказал Ровас, поймав осуждающий взгляд Джека. — В Халькусе настали тяжелые времена, когда началась война с Королевствами, и дела идут все хуже и хуже. Только и жди, как бы Брен не напал на нас с другой стороны. И если кто-то вроде меня привозит продукты, о которых люди и думать забыли, то простая честность требует, чтобы он получал за свои хлопоты хорошую выгоду.

— Почему ты думаешь, что Брен может напасть на вас? — спросил Джек, не желая вдаваться в вопросы купли-продажи — тут Роваса все равно не переспоришь.

— А ты что ж, не слыхал? Ваша страна объединяется с Бреном, и попомни мои слова — это отрыгнется не только нам, халькам. Аннис, Высокий Град, даже Несс — все всполошились. Люди боятся, как бы Брен, заручившись помощью Четырех Королевств, не захапал весь Север. — Ровас задумчиво сплюнул. — Не далее как утром я слышал, что Высокий Град в спешном порядке обучает войско. Вот это город — он не станет сидеть, словно кролик в норе, и ждать, когда на него нападут.

Джек услышал об этом впервые. Королевства объединяются с Бреном? Быстро же разворачивались события с тех пор, как он покинул замок.

— Значит, Кайлок женится... — Джек напряг память, вспоминая имя герцогской дочери, — на Катерине Бренской?

— Да, — кивнул Ровас, — и это приведет к войне.