Измена

— Благодарю вас, я очень рада, что вам понравилось, — ответила она. — Дизайн офисов — по большей части довольно однообразная работа но вы поставили передо мной довольно много интересных проблем.

— Вы любите проблемы?

— О да, — согласилась она. Хотя невольно подумала о том, что сейчас решенных и нерешенных проблем в ее жизни неизмеримо больше, чем спокойствия и определенности.

— А как насчет риска? — с неожиданным напором продолжал он. — Его вы тоже любите?

Новая нотка в его голосе ее насторожила. О чем это он? Какой риск?

— Вы понимаете, что я имею в виду! Вы любительница острых ощущений? Вам нравится стоять на краю пропасти? В экстазе? С бешено колотящимся сердцем?

Энни почувствовала, что краснеет. Неужели он тоже помнит тот восхитительно-ужасный воскресный день? Как он тогда говорил ей:

«Идем со мной. Ни о чем не думай. Просто пойдем.

— Я не могу, пожалуйста, не упрашивай.

— Нет, можешь, ты же видишь, что можешь. Некоторые вещи неизбежны».

Он не мог этого забыть!

— Нет, — справившись с собой, ответила она. — Я не слишком люблю опасности.

Он бросил папку с проектом на стол.

— По правде говоря, я тоже.

У Энни снова что-то оборвалось внутри. Что-то было не так, она это чувствовала, и ее пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Неужели он собирается отказать ей?

— У вас в самом деле отличная работа, но я навел справки о вашей фирме. Признаюсь, мне не очень понравилось то, что я узнал. «Фабрикэйшнс» — компания значительно меньше всех, с которыми я когда-либо работал. Да, она была вполне преуспевающей, но последние несколько лет все больше приходила в упадок, а смерть вашего мужа поставила ее на грань краха. Вы не архитектор, Энни, вы дизайнер и, несомненно, очень хороший. Но архитектор, с которым вы работаете сейчас, вашему покойному мужу в подметки не годится. И это очень вредит вашей фирме.

Действительно, именно это убивало «Фабрикэйшнс». Но она, как могла, скрывала это, и уж конечно, не собиралась сдаваться при нынешних обстоятельствах.

— Мой муж был действительно незаурядным человеком, — сказала она. — И вы правы — его нелегко заменить. Но Сидни Кэнин — хороший архитектор, я полностью доверяю ему.

— Он — посредственность, и мы оба это знаем.

Лицо Энни снова залилось краской.

— По правде говоря, Сид не собирается больше оставаться у нас, хотя это не связано с его деловыми качествами. Он уходит по личным обстоятельствам, хочет вернуться в Нью-Йорк, откуда он родом. И сейчас занимаюсь поиском нового архитектора, и у меня появились на примете несколько очень способных. Я найму лучшего.

Он покачал головой.

— Вы не можете позволить себе нанять лучшего… Если быть откровенным, я сомневаюсь, что вы сможете нанять хоть кого-нибудь. Положение фирмы очень серьезно. Хотя ваше предложение по проекту было, безусловно, лучшим, я не думаю, что вы имели какое-то право его вносить, потому что «Фабрикэйшнс» просто не в состоянии выполнить работу, которую вы наметили.

— Это неправда!

— Мне жаль, но это то, что я вижу, Энни, — помолчав, сказал Мэтью и добавил: — Вы хороши, но вы недостаточно хороши.

— Погодите! — Она так сильно сжала кулаки, что ее ногти впились в ладони. Без «Пауэрдэйм» ее компании не выжить. — Вы говорите мне, что я талантлива, что я предложила такие дизайнерские решения, которые не удалось сделать никому, что мой проект лучший из многих, и вы все же не хотите поручить эту работу моей фирме?

— Абсолютно верно. Просто мне кажется, что «Фабрикэйшнс» развалится раньше, чем закончит работу.

— Да, это может произойти, если мы не получим этот заказ!

Еще не закончив фразы, она пожалела, что сказала ее. Ни за что не признаваться в своих слабостях — одно из важнейших правил в волчьем мире бизнеса. Почуяв кровь, хищники выходят на охоту.

О Боже! «Фабрикэйшнс» так много значила для Чарли, и теперь, когда его нет, для Энни не сохранить компанию, будет изменой Чарли. Это все равно, что снова его потерять.

— Так что вы от меня хотите? Милостыни? Даже для такой хорошенькой, молодой вдовушки вы просите слишком много. Я уже говорил, что не любитель рискованных предприятий, по крайней мере когда ставки слишком велики.

Вдруг она отчетливо вспомнила свои собственные слова: «О, не надо, пожалуйста, не надо, Я не могу рисковать. Я слишком многое могу потерять».

Энни резко встала. Ей больше нечего было здесь делать. Она уже не сомневалась: он помнил ту ночь три года назад, очень хорошо помнил. И правду говорят, что он — жестокий человек.

Впрочем, для нее это не было открытием. Она знала это еще с той ночи в Англии, когда он чуть было не поломал ей жизнь. Они оба были женаты, но это не остановило его. Его обаяние и отточенное искусство обольщения… Трудно было устоять… Он мог искушать, как сам дьявол, а она была безвольной дурой, из нее, как из мягкой глины, можно было лепить все, что угодно. Она все еще не могла простить себя за то, что так вела себя. И когда вскоре после той ночи у Чарли обнаружили рак, который унес его жизнь, Энни решила, что это — наказание за ее измену.