Измена

— Да мне столько виагры и за сто лет не заработать! — крикнул парень. — Ты в зеркале себя давно видела? Иди протри, полюбуйся. Хоть бы помылась, воняешь, как на помойке живешь. Да и не «как», а на помойке! Ради тебя пальцем-то шевельнуть стремно, не то что кран чинить! На хрена ты вообще живешь, дура зачуханная? Жрать и орать? Требовать? Обвинять? Цистерна с биомусором! Хоть бы тапки гостям предложила, тварь бессмысленная, если полы помыть лень жопу оторвать. Почему дома воняет, как насрано? Форточку открыть не судьба, а? Сука, я наизнанку выворачиваюсь, какие-то хоть копейки заработать… А ты… — Тут он всхлипнул. — Ты мало того, что пальцем не пошевелишь, ты еще и дома пиздец устроила, еще и мозг мне выносишь…

Тихо сделалось. Иван открыл форточку, впустив свежий осенний ветерок в загаженную кухню. Закурил. В темном стекле отражалась могучая спина женщины и бледное лицо парня.

— Иди сюда, — вздохнула она.

Парень сообразить не успел ничего, как оказался в ее объятиях. Дернулся и замер.

— В машине подожди, — сказал Иван и протянул ключи.

Оставшись нведине с женщиной, он спросил:

— Ты-то как?

Та рукой махнула:

— А… Как… Как всегда. Прооралась — будто камень с души. Моему-то слова поперек не пикнешь. Солдафон.

— Не бьет хоть?

— Да как закодировался — нет. А иногда уж лучше б бил. Парень-то откуда?

— С работы. Новенький. У меня чуйка сработала, ну, я и…

— Ну и правильно. Береги, хороший парень. Тяжко ему…

— Не пропадет, — улыбнулся Иван.

Женщина в ответ тоже улыбнулась:

— Вот аж душа отдыхает. Мой бы зыркнул, как убийца, и тихо так: «Куда нос суешь? Твое дело? Тебя касается?»

Иван встал молча, не позволив разговору перейти в душевную плоскость. Не для того к бабам ходят. Для того — женятся.

Парень ждал в машине. Ожил. Лицо усталое, а внутри сместилось что-то. Иван ему сигарету предложил, тот не отказался.

— Что это было? — спросил, когда со двора выехали.

— Домой захотелось? — отозвался Иван. — Жену обнять?

— Ну, да, — буркнул парень.

— Это самое главное, Сём. Чтоб домой хотелось. Чтоб дома сердцем отдыхать. Тогда и на работе заладится.

Докурив сигарету, парень сказал спасибо. Иван усмехнулся:

— Не за что, обращайся.

— Да я больше — не…

— На неделю точно хватит. Может, на месяц, на полгода. Рано или поздно опять потянет.

Парень воззрился на Ивана с ужасом:

— Так это что — вечно так?!

— Сёма, ты вечно жить собрался?

Парня он довез до дома. На прощание тот проворчал:

— Я Степа, вообще-то.

Угу, перезапомню, — подумал Иван и сдал назад.

Степа же поднялся на второй этаж, занес руку постучать, но спохватился и достал ключи. Открыл, вошел в темную прихожую. Только из кухни свет сочился, вперемешку со вкусным запахом. Трепетнула тень, послышался стук, и в прихожей появилась худая, бледная девушка на костылях.

— Поздно ты, — прошептала она. — Макс спит уже.

— Ты-то как? — обнял жену Степа. — Опять готовила сама? Тебе лежать надо!

— Да я сидя, — невпопад улыбнулась девушка. — Ну не могу я. Как инвалид, прям… А сегодня легче, правда-правда. Вот только когда хожу — болит.

— Вот и нечего бегать. — Степа отработанным движением подхватил жену на руки и понес в кухню.

А Иван приехал к себе, отпер дверь и повернул выключатель. Свет отвоевал у тьмы гостинку. Матрас на полу, стул и стол, шкаф для одежды. Скинув обувь, Иван сел.

— Как ты тут без меня? Скучаешь? Я тоже соскучился. Давай разок, да поужинаем.

Он плеснул в стакан вискаря из стоящей на столе бутылки. Глотнул.

— Горячая ты, огненная вода!

Сварил пельмени, включил сериал на ноутбуке, налил еще. Оглядел пустое пространство и умиротворенно вздохнул:

— Главное — это чтобы домой хотелось…

И, опрокинув стакан, Иван вонзил вилку в пельмень.

26–27. 07. 2018 г.