Измена. Бес в ребро (СИ)

Но удивительно другое. Крышка шкатулки была инкрустирована камешками, практически повторяющими мозаику абажура Олиной любимой лампы. Как он угадал? Везунчик.

Милая вещица. Точно для моей дочери.

На дне коробки обнаружилась ещё одна небольшая белая, с айфоном. В телефоне был записан всего один номер. Коли.

Ну и нахал, настырный.

Насыщенный вечер смазал впечатления от адвоката. Я подписала бумаги, что привезла Ира. Всё. Дело запущено.

Я лежала без сна в нашей спальне за закрытыми дверями и вспоминала. Нашу с Сергеем жизнь. Ведь ещё недавно была любовь. Я не могу ошибаться.

Любовь как действие. Действие по отношению к партнёру. Ты любишь — это значит делаешь своего избранника счастливым. Заботишься о нём. Жалеешь. Любовь, не как эмоция. А словно сила, желание в приложении сил по отношению к любимому.

И любовь как эмоция. Совсем недавно, после Нового Года, когда мы с ним вдвоём ездили в заснеженный зимний лес. Нестерпимо захотелось мне после выпавшего свежего снега к настоящим ёлкам. И Сергей не поехал на работу, отзвонился всем и повёз меня. По моему капризу. И там, в удивительной тишине, в морозной сказке уснувшего, застывшего времени, мы целовались на морозе, словно подростки. Под ёлками.

Когда закончилась Серёжина любовь? Когда он перестал заботиться о нас? Обо мне…. Когда перестал вкладывать в наши отношения? И почему? И как я умудрилась это не заметить?

Возможно, я тоже упустила нашу любовь. Замылила бытом. Привыкла. И не заметила за повседневностью и рутиной, как перестала делать его жизнь более счастливой?

Возможно, я слишком перетянула на себя. Не оставив ему возможности проявлять себя. Тащила всё сама. В то время, когда нужно было просить его….

Что я сделала не так?

Я немного поплачу о нас перед сном. О себе. Поставлю будильник на полчаса. И буду полчаса себя жалеть и плакать о себе. Только эти полчаса.

Я очень хотела, чтобы Сергею тоже было больно. Больно, как мне. А ведь это уже — нелюбовь!

Понимаю, что так нельзя. И пытаюсь сдерживать себя. Он сделал выбор, вот и пусть живёт со своим выбором. Но подленькая и сладкая мысль проскакивает. Как тебе живётся, милый? Ничего не болит? В несвежих джинсах брезгливый ты мой, нормально тебе?

Ведь оттого, что мне плохо, ему никак. Уже никак. Ему наплевать на мои чувства. Даже на моё увечье ему плевать. Пришёл, сидел с девочками тут не один час, дождался, и первым делом накинулся с упрёками. Не спросил о руке, о здоровье.

Да, что обо мне. Он не спросил, как Оля всё это пережила.

Не заметил, как изменилась и повзрослела Ира.

Своим предательством он разрушил не только мою жизнь. Он проехался катком по нашим детям и неизвестно как такое отразится на девочках. Как они будут теперь верить мужчинам?

И как его желание молодого тела, энергичной партнёрши, задорной и весёлой, без упрёков и претензий. Как его эгоизм отзовётся на моих родителях ещё не понятно. Отец, явно сильно сдал.

Скорее бы маму выписали. Папа без неё теряется. И становится совсем неприспособленным.

Я не говорила подробностей родителям про клуб. Зачем волновать. Просто шла и упала. Теперь на больничном. И про увольнение тоже пока молчу.

Завралась совсем.

Звякнул будильник. Закончилось время, что я отвела себе для жалости и слёз.

Главное — завтра я подаю на развод!

Ужас какой.

Тридцатая глава

Ну вот и закончился двадцатилетний этап моей жизни.

После встречи с адвокатом, на которой я подписала исковые заявления и документы на развод, я шла по проспекту пешком. Потому что лучше всего одиночество ощущается в толпе. А сейчас мне нужно было побыть одной. Слишком уж всё совпало. Я шла и думала над странной символичностью.

Сегодня исполнилось ровно двадцать лет со дня нашей с Серёжей свадьбы.

Мы всегда отмечали эту дату. Вдвоём. Или уезжали куда-нибудь на природу, или уходили гулять. Или ехали на дачу. Но непременно вдвоём. Оставляя детей и родственников.

А сейчас, именно в этот день, я праздную крах своей семейной жизни. Я не сумела её сохранить. Я оказалась для своего мужа ненужной, старой, использованной. Не способной дать ему счастье. Недостойной его любви.

У меня не было никакого желания никого видеть. Ловить на себе жалостливые взгляды. Узнавать в глазах близких — сочувствие.

Чему тут сочувствовать? Тому, что меня выкинули из жизни, словно использованную тару?

Я зашла на территорию ботанического сада МГУ. Где меньше людей. И не видно лиц. Всё вокруг звенело и пульсировало от сдерживаемой силы пробуждения новой жизни. В воздухе резко и клейко пахло почками и мокрой землёй. Ещё чуть, и вся копившиеся мощь рванёт из звенящего предчувствием мира в жизнь. В листву в цветы, в буйство продолжения себя. В счастье просто жить.

Работники обрезали садовые кусты. И валяющиеся рядом срезанные ветки остро пахли весенним соком. Они, как и я, ещё живые. Но уже срезанные. Уже обречены на забвение. Они тоже уже отслужили своё.

Я подобрала несколько веточек и пачкая руки в клею почек, сложила в букет. Не знаю зачем. Спасти от увядания?