Измена. Без права на помилование

О смерти мужа Анастасия узнала из газет — он давно уже не жил в семье, попрошайничая у дорогих кафе и гостиниц. Гретхен к этому времени исполнилось 15 лет, хотя соседи давали ей все 20 — так зрело она выглядела. А ослепительная красота, а поступь, а манеры, а тон! Да это же принцесса, а не недоросток в лохмотьях! Она свободно говорила по-русски, по-французски, по-английски и, конечно, по-немецки. Кроме того, Гретхен прекрасно играла на пианино и гитаре, пела и танцевала — забота и воспитание матери-баронессы не прошли даром. Зерна упали в благодатную почву. Нет-нет, что бы там ни болтали злые языки об ее матери и отце, но у их дочери большое будущее!

Но случилось несчастье. Ослепительной красоты пятнадцатилетнюю Гретхен, доставленную в венскую клинику по поводу гнойного аппендицита, прямо на операционном столе изнасиловал врач-маньяк.

Неудачно проведенный аборт лишил ее способности деторождения.

Суд приговорил вурдалака к пожизненному заключению, но горю матери и репутации пятнадцатилетней Гретхен это помочь не могло.

Вскоре, не вынеся позора, покончила с собой Больц-Лопушинская.

* * *

Рицлер, умопомрачительно красивое юное создание, не могла остаться не замеченной венскими сутенерами, вербовавшими наложниц среди студенток колледжей, официанток, натурщиц и фотомоделей.

Начали с малого: предложили за приличные деньги позировать для порножурналов. Затем пошли съемки в порнофильмах — коготок увяз, всей птичке пропасть.

Один венский журнал поместил ее цветное фото на обложке, и для Гретхен это явилось следующей ступенью по лестнице, ведущей вниз. Ее красивое лицо и соблазнительная фигура обратили на себя внимание людей, рассматривающих такие снимки с коммерческой точки зрения. Она получила предложение от нескольких почтенных венских клубов и приняла самое выгодное из них. За 250 шиллингов в неделю она поступила в кабаре при венской гостинице «Интерконтиненталь». Там же и жила в подсобке.

…В воздушном, украшенном блестками наряде она проделывала на маленькой сцене несколько ритмических движений, после чего по приглашению кого-нибудь из посетителей подсаживалась к его столику.

Однажды обер-кельнер передал ей приглашение от некоего Пауля Мозера. Обычно в таких случаях он говорил Рицлер несколько слов о кредитоспособности приглашающего.

Когда Гретхен ворчливо спросила, что представляет собой этот Пауль, обер-кельнер коротко ответил:

— Я был бы рад получить десятую долю той суммы, на которую он раскошелится, если ты сумеешь ему понравиться.

Обер-кельнер не преувеличивал, хотя и не подозревал, что Мозер совмещает спекулятивные сделки с недвижимостью с работой на германскую политическую разведку.

…Когда Рицлер подошла к его столику, Пауль без долгих околичностей предложил:

— Здесь не место для тебя. Если хочешь, я помогу тебе достигнуть большего. Если ты доверишься мне, я введу тебя в высшие круги венского общества…

Девушка почувствовала, что Пауль сулит ей не воздушные замки, и решила рискнуть. В тот же вечер, отказавшись от ангажемента в кабаре, она, уступив желанию Мозера, переехала к нему на виллу в предместье Вены.

Самым, пожалуй, удивительным в их отношениях было то, что молодой повеса даже не прикоснулся к сказочно красивой студентке колледжа, не сделал ее своей любовницей, хотя Гретхен несколько месяцев жила у него.

Подобно театральному режиссеру, Мозер проходил с ней роль, которую ей предстояло играть на празднествах, устраиваемых им для своих друзей и партнерам по бизнесу. Это была всего лишь роль девицы легкого поведения, но Рицлер должна была добиться вершин совершенства.

* * *

Во время одного из приемов, которые Пауль устроил у себя дома для друзей из германского посольства, все приглашенные — дипломаты и девушки по вызову — нагишом взапуски бегали по саду, изображая Адама и Еву. Совокуплялись, не таясь и не стесняясь, тут же на лужайках.

Гретхен, которой хозяином возбранялось принимать участие в подобных игрищах, обнаженная лежала на надувном матрасе в бассейне, наблюдая за забавами гостей. Она заметила, как Мозер, занятый приготовлениями, связанными с ночной программой, отвел в сторону какого-то джентльмена в смокинге и указал на нее, а затем украдкой сделал ей знак: на эту ночь ты принадлежишь ему.

Ларчик открывался просто: проституируя в среде миллионеров, красавица Рицлер попала в поле зрения «охотника за головами» — высокопоставленного офицера-агентуриста германской политической разведки Вальтера Шелленберга, действовавшего под «крышей» первого секретаря германского посольства в Вене. Последний, ознакомившись с ее биографией и установив за ней наружное наблюдение, пришел к выводу, что из девочки можно воспитать агентессу экстра-класса, новую Мату Хари.

…Шелленберг, молодой мужчина с брутальными чертами лица, подошел к краю бассейна и, представившись немецким дипломатом, сделал девушке то же предложение и в тех же выражениях, что полгода назад она услышала из уст Мозера. Разница состояла в том, что незнакомец предлагал ввести ее «в высшее европейское общество».