Измена. Бежать или остаться (СИ)

Выдаю недовольный рык и накрываю голову одеялом. Пусть делают что хотят, лишь бы меня не трогали.

Я не хочу ничего делать. У меня нет сил на притворные улыбки и радость этому миру, когда моя личная сказка разрушена до основания. Вся эта новогодняя мишура, гирлянды и нескончаемый Jingle Bells, которыми окутана столица в первых числах января действует мне на нервы.

Нет никакого новогоднего чуда. Бессовестное и беспощадное вранье. Не существует ни Святого Николая, ни Санты, ни Деда Мороза, ни Йоулупукки и других бородатых дедков, которые якобы в Новогоднюю ночь и в Рождество разносят чудеса по планете.

Это все сказки для маленьких и наивных дурочек, таких как я. Отголоски здравого смысла постоянно твердили мне, что Назар ни за что не бросит болеющего сына в другой стране ради того, чтобы встретить со мной начало Нового года за праздничным столом. Я не слушала саму себя, продолжая упрямо надеяться на несбыточное чудо. За что и поплатилась.

Сидя у окошка в праздничном платье, я ждала, что вот-вот откроются ворота и автомобиль мужа медленно въедет в наш двор. Сидела до последнего удара курантов, ожидая его появления. Теребила накрученные волосы, кусала покрытые красной помадой губы.

Ждала. Ждала. Очень его ждала.

Ровно в полночь мой мобильный телефон оглушил весь дом громкой мелодией входящего звонка. Я не стала сбрасывать вызов. Ответила и безжизненным голосом поздравила мужа с наступившим новым годом.

— И тебя! – прохрипел Назар. — Как у тебя дела, Веснушка?

— Нормально. – тем же безрадостным голосом отвечаю я. Не было ни слез, ни истерик. Просто пустота. — А как у тебя?

— Так же. Все хорошо, малыш?

— Да, да. — вру в очередной раз. — А у тебя?

— Всё по-старому.

Молчим. Тяжело дышим.

— Я очень скучаю.

— И я.

Опять молчим. Вздыхаем.

— Ладно Назар. Я пойду. Меня девочки ждут. Я сегодня у них праздную.

Я сбросила вызов до того, как муж уличил меня во лжи. Это был очередной терзающий душу звонок, очередной разговор ни о чем и обо всём. Мы не в состоянии отпустить друг друга, но также понятия не имеем как жить дальше на две страны.

Глотаю очередной приступ слезной истерики. Прижимаю колени к груди, сильнее кутаясь в теплое одеяло.

— Каро! — зовет опять Саша.

— Каролина! — подключается и Ира.

— Идите домой.

— Нет уж. Я в этот снегопад не для того задницу морозила, чтобы просто посмотреть, как ты тухнешь в этих четырех стенах.

Одеяло ползет вниз, хватаюсь сильнее за его край. Мои ослабленные руки не могут удержать спасительный барьер.

Ира и Александра ловко стаскивают с кровати не только мое одеяло, но и меня за щиколотки.

— Хватит заживо себя хоронить, Каро, — возмущенно кричит Саша, когда я опять забираюсь на кровать.

— Что хочу, то и делаю. Мне нравится быть тут. Тут хорошо.

— Не вынуждай меня звонить ему, — Саша достает из сумки свой мобильный и демонстрирует одну из записей в своей телефонной книге.

— Откуда у тебя его номер? — резко подскакиваю на ноги и тянусь за гаджетом подруги. — Не смей ему звонить. Пусть занимается сыном.

Саша вовремя поднимает руку над головой, не давая мне забрать ее «аргумент».

— Не думаю, что Горский будет рад услышать, как ты себя истязаешь.

— Вот и не говори ему. И никого я не истязаю. Просто болею.

— Чем?

— У меня сильный кашель, — демонстративно кашляю в рукав халата, — и высокая температура. Очень высокая. Горю прям. И вообще, вы должны опасаться меня. Вдруг я заразная. А если у меня корона или пневмония с коклюшем? Срочно поезжайте домой.

— Тогда тем более мы тебя не оставим саму, — подает голос Ира. — Сейчас же вызовем терапевта на дом, раз уж ты не хочешь выходить за пределы спальни. Нужно знать точно, от чего и как тебя лечить.

— Не надо никакой терапевта.

— Но ты ведь сама говоришь, что серьезно больна. Мы, как настоящие подруги, не можем тебя бросить одну в таком случае. — Ира продолжает смотреть прямо на меня, наивно хлопая ресницами.

Ее серо-зеленые глаза пробираются прямо в душу. Прекрасно понимаю, что она блефует, но все равно выставляю ладони перед собой.

— Ладно. Поймали. — Рукавом халата вытираю побежавшую из носа влагу. — Никакого кашля у меня нет. Мне просто очень плохо, девочки. Я постоянно прокручиваю в голове ту сцену, где Назар держит сына на руках. Сказать, что мне больно — это не сказать ничего. Меня разрывает до сих пор о того, что я увидела.

Когда я сказала мужу, что не полечу с ним в Германию, он не стал перечить или переубеждать. Несколько минут мы молча стояли друг перед другом, держались за руки. Каждый из нас открывал рот, чтобы сказать хоть что-то, но нужных слов так и не находилось. Прощаться было странно, желать удачи и счастливого пути тоже.