Измена. Двойное предательство (СИ)

– А что, если я не захочу больше управлять салоном? – озвучила я уже в машине мысль, что давно сидела в подсознании.

– Поясни, – Эдгар кинул на меня вопросительный взгляд.

Сжала руки на сумочке и призналась в том, что задумала:

– Я не хочу больше управлять этим салоном. Если менять жизнь, то я бы начала всё с нуля. Тем более еще непонятно, как он будет поделен между мной и мужем. А вдруг у него будет два владельца? – От этой мысли по телу побежала волна отвращения вперемешку со страхом. – И мне придется постоянно встречаться с Олегом или Риммой…

– Не исключено, – Эдгар кивком подтвердил мои опасения, – я не всемогущ.

– Не принимай на свой счет, – виновато закусила губу. – Не хотела тебя ни в коем случае обидеть. Ты делаешь для меня очень много, я это ценю. Вообще нет никаких претензий. Но дело не в салоне. Я просто больше не хочу этим заниматься.

– Почему? – не понял он, нахмурился. – Ты прошла большой путь от обычного специалиста до владелицы.

– И осталась в глазах других вытянувшей счастливый билет! – усмехнулась я горько, вспоминая все слова, брошенные мне в лицо. Лены, Гали, свекрови, мужа… – Никто не видит моих усилий, никто, а я не хочу им ничего доказывать. Я доказала это себе, понимаешь? Себе, – повторила, укореняя слова в душе, где они отзывались и были единственно верной правдой. – Пусть они думают, что хотят, я поняла, что, если люди что-то вбили себе в голову, переубедить их невозможно. Из песни слов не выкинешь. Олег подарил мне этот салон, так можно ли говорить, что я стала владелицей действительно по заслугам?

– А нужно ли вообще говорить о заслугах? – изогнул он бровь. – Ты можешь делать всё, что хочешь. Не хочешь управлять салоном, подожди завершения развода и продай его в той доле, какую тебе припишет суд.

– Но не примут ли это за слабость? – снова засомневалась я. – Прости… Я гружу тебя, – вздохнула я виновато. – Ты и так слишком много для меня делаешь. И не должен еще и выслушивать мои откровения…

– Мне приятно, что ты со мной поделилась, значит, уже доверяешь мне. – Он сделал паузу, словно осекся, а потом завершил ее: – Как другу.

Машина остановилась на парковке перед зданием суда, мотор перестал урчать, повисла тишина. Было хорошо слышно, как я сглотнула, скрывая волнение.

Друг. Я не могла дать Эдгару большего. Держалась с ним холодно и отстраненно, заковав свое сердце в ледяной панцирь. Мне пришлось стать Снежной королевой, чтобы не рассыпаться осколками. Он не знал, что я рыдаю в его отсутствие, а потом часами сплю или полощусь под холодным душем, чтобы прийти в себя.

Пытаюсь занять себя чем угодно – драю квартиру, готовлю изысканные блюда, пересаживаю цветы… Занимаю свои руки, но мысли занять не могу. Они крутятся вокруг одних и тех же тем и вопросов. Крутятся, крутятся, а решение никак не приходит.

Я застряла в какой-то точке. Намертво. Ни назад не могу вернуться, ни вперед пойти. Чувства к Олегу не прошли. Увы. Как я ни старалась.

Он сволочь, гад, мерзавец, изменник. Но нельзя взять и вырубить по желанию все свои эмоции.

Любила и ненавидела.

Хотела увидеть, объясниться, поддержать. Да просто понять!

Выслушать. И в то же время боялась услышать все те обвинения в том, что я плохая жена. Поверить в них и начать размышлять в сторону прощения.

Ведь если виновата я, то Олега можно простить? Логично?

Если мы оба виноваты в соразмерном объеме, как быть?

Можно ли простить измену?

А можно ли простить измену, если ты виновата в ней сама?

Все эти вопросы изводили меня и потихоньку сводили с ума. И думаю, Эдгар понимал, что с ним я присутствую только наполовину. Рядом с ним не полноценная женщина, а только пустая, функционирующая на автомате оболочка.

Надолго ли его хватит, чтобы терпеть мою отстраненность? И смогу ли сыграть его невесту и обмануть Феликса?

– Пойдем, – подал он мне руку, и мы вышли из машины, отправились в высокое административное здание, по коридорам прошли в зал заседания. Вокруг сновали какие-то люди с обеспокоенными лицами, взбудораженные, серьезные, разные, каждый со своей судьбой. Наше с Олегом дело было совершенно рядовое, и судья, сухой как щепка и бледный мужчина, именно так его и воспринимал.

Зачитал нужную информацию, выслушал Эдгара, меня, наконец слово перешло к Олегу. Я сидела ни жива ни мертва, спиной чувствуя, что он сидит позади. Вся отзывалась на него, чувствовала душой и телом. И тут же себя за это корила, но ничего не могла с собой поделать, совладать с чувствами казалось немыслимой, невыполнимой задачей.

Он шел к судье, выбравшись со своего места.

Как я поняла по взгляду судьи и реакции Эдгара, говорить Олег должен был со своего места, он решил выпендриться, видимо. Привлечь к себе внимание.

Встал рядом с судьей у кафедры. Весь бледный какой-то, побитый жизнью, всклокоченный, больной. Оглядела его с ног до головы. Хоть он и надел деловой костюм, но сидел он на нем небрежно. Видно было, что надевал впопыхах и без женской помощи. Галстук отсутствовал.