Измена. Двойное предательство

— Рита, остановись! — кричал Олег, скользя руками по стеклу, пытаясь как-то удержать меня, дергал за ручку, но у него ничего не получалось, я не дам ему себя остановить. — Я тебя люблю, только тебя!

Зажмурилась, чтобы избавиться от кошмара, в котором муж-предатель говорил, что меня любит, не признавая собственную измену. Вдавила педаль газа в пол, утерла рукой слезы и поехала вперед, через ворота. Шины визжали по дороге, заглушая крики мужа.

Зачем он пытается меня удержать? Зачем?

У меня есть фора. Пока Багрянцев откроет гараж, пока вывезет из него машину и поедет меня догонять. А может, и не поедет. Горько усмехнулась про себя. Может, его будущая жена не отпустит.

Только спустя несколько минут, показавшихся часом, остановилась на обочине дороги. Куда мне теперь ехать? В гостиницу? Снять номер, наплакаться там вдоволь. Убиваться по потерянной жизни.

Нет! Вероломно от меня отнятой теми, кому так верила!

И телефон отключить, чтобы муж не звонил и по трекеру не обнаружил.

Но я не смогу там быть одна, не вынесу, тошно будет, мысли сожрут, сама себя по кусочкам уничтожу, думая, какая же я слепая дура, как надо мной смеялись муж и Галя.

К матери в деревню я просто физически не смогу доехать. Да и зачем тревожить родных? Ей и так тяжело, поднимает детей одна, после того как отец бросил, уехав в очередную командировку. Шутка ли — четверо детей. Он не выдержал. Тяжко ему было всех тянуть. А я не понимала этого, считая, что большая семья — это норма.

Оттого так страшно было понять, что я и одного ребенка выносить не могу.

Мама не знает о решении нанять суррогатную мать, она бы не поняла. Осудила. Скрывать придется… Что я ей скажу, не знаю.

А подруга у меня только одна, и я ее сегодня обидела.

Но как-то всё равно приехала к ее дому, ведь ехать больше было некуда. Лена жила одна, находясь в вечном поиске суженого. Жила в маленькой квартирке, за которую платила ипотеку.

Попрошу у нее прощения, вот и повод приехать.

Машину спрятала во дворах, чтобы муж, если будет меня искать здесь, по ней не обнаружил, купила в магазине бутылку вина и торт, поперлась на пятый этаж, чувствуя себя никому не нужной развалиной.

На четвертом не выдержала, вдруг вышибло дыхание, навалилось горе, уселась прямо на холодные ступеньки и завыла, стараясь делать это тихо, чтобы никого не потревожить. Но эта минутка была нужна мне, чтобы немного прийти в себя.

Потом поднялась и на слабых ногах добралась до квартиры. Нажала звонок.

— О господи, Рит, что с тобой? — запричитала Лена, стоило мне оказаться у нее на пороге. — Ты чего это? Торт, вино… Что случилось?

— Права ты была, Лен, — зашла я в прихожую и закрыла за собой дверь, — они там… Они там…

Новый поток слез был на подходе, но я решительно взяла себя в руки. Поплачу потом. Сперва надо извиниться. Я же за этим пришла. В том числе.

— Кто они? Да ты что? Пойдем на кухню, умойся только, — повела меня Лена в ванную, когда я разделась. В тесном пространстве я умылась холодной водой, поплескала в лицо, стало немного легче. Только боль за грудиной так и не проходила, не давая дышать.

— Рассказывай, — усадила она меня на стул и крепче запахнула на себе халат.

— Я тебя разбудила? — побеспокоилась я, заметив ее разобранный вид.

— Кто ж спит в такое детское время?

Мы обе кинули взгляд на часы. Большая стрелка показывала девять. И правда. Рано еще. Совсем мало времени прошло после моего приезда домой, а словно вся жизнь. Иначе всё теперь.

— Так что случилось? В чем я была права?

— Мой муж и Галя — они вместе. И ребенок, как она сказала, тоже не мой, — выдала я, и тут же затошнило, комок к горлу подобрался. — А ты откуда, Лен, узнала?

— Видела я их, — передернула она плечами, — в магазине одном, кроватки рассматривали, а потом она его хвать за руку! Я сразу и смекнула.

— И не сказала мне, — печально опустила я голову и тут же ее вскинула. — Почему?

— Ты же знаешь, что делают с теми, кто плохие новости приносит? Ты бы всё равно узнала. Сама. А я не хотела, чтобы от меня.

Помолчали, каждая думая о своем. Ситуация типичная, никто не хочет быть гонцом с плохими вестями, лезть в чужую жизнь, я бы, может, тоже в подобном случае промолчала.

— Лен, я хочу извиниться, я была не права, ты мне правду сказала, а я тебя уволить собралась. Ты же останешься?

— Ой, у нее мужа уводят, а она думает о других, — махнула она рукой, — всегда ты такой была, Рит, маму тянешь и сестер с братьями, Гальку вон привечала, подлюку, а она… Слов у меня на нее нет!

— Она одна, что ли, в этом участвовала? — разозлилась я. Не из женской солидарности, нет. Просто ужасный стереотип вывел из себя. — Почему все женщину винят? Какая разница, кто из них первый шаг сделал?

— Если сука не захочет, кобель не вскочит, — изрекла народную мудрость Лена.

Знала ли я, что буду на старенькой кухне обсуждать подобное? Не думала никогда, что такая грязь меня коснется. Я же ребенка ждала! Своего! Имя выбирала, хотела его к груди прижать, и чтобы муж позади стоял, нас обнимал и любовался нашим малышом.

Гали в моих мечтах точно не было.