Измена. Его правда (СИ)

- Вдруг там еще что-то есть. Но он все равно занят пока. Так что дождемся тебя.

Слова Яра, что с дочкой уже все в порядке, меня немного успокаивают, но я все равно на нервах.

Мне везет, я попадаю в “зеленый” коридор, и уже через десять минут врываюсь в травмпункт.

Все лавочки заняты, Яр стоит у окна, на руках у него Анюта - обнимает папу за шею, головку положила ему на плечо, а он слегка покачивается и свободной рукой гладит ее по спинке.

От увиденной картины слезы, которые я так старательно сдерживала, начинают непроизвольно течь.

- Мамочка! - звонко кричит дочка.

Ярослав оборачивается ко входу, и… в его взгляде столько нежности и любви. Как же давно он ТАК на меня не смотрел.

Бросаюсь к ним и прижимаюсь к Анюте. Яр осторожно кладет руку мне на спину, и я впервые с той ситуации не отталкиваю его.

- Мамочка, я только одну штучку пихала! - с некоей грустью в голосе заявляет дочка. Неужели так быстро раскаялась? - Вторая не влезала уже! А Миша сказал, что у него две помещаются.

Ах вот в чем дело. Вечно этот Миша придумывает авантюры малышкового уровня. У него, значит, получилось, а наша разбойница не смогла побить рекорд. Ох, уж эти дети…

Ярослав

— Мамочка, а я даже не заплакала, — гордится собой Анютка.

— Да, она вела себя, как герой, — улыбаюсь я.

— Но ты уж, пожалуйста, больше не создавай повода для геройства, — Марина тоже улыбается и проводит тыльной стороной ладони по детской щёчке. — А то знаешь, как я переволновалась? И папа тоже.

Анюта внимательно смотрит на Марину и на меня, на нас обоих и, хитро прищурившись, заявляет:

— Это надо отпраздновать!

— Отпраздновать? — удивляется Марина.

— А мы-то думали, придётся тебя наказывать, — смеюсь я, — а, оказывается, надо устроить праздник.

— Анют, — мягко говорит Марина, — ты где вообще эту голову от человечка взяла? Которую в нос совала.

- Из дома принесла.

Она пожимает плечиками и нетерпеливо похлопывает меня по плечу, сигнализируя, что пора поставить её на пол. Я подчиняюсь и опускаю дочку вниз. Она делает несколько шагов к выходу и, остановившись и повернувшись к нам, призывно машет ручкой.

— Поехали! — очень серьёзно произносит она. — В “Колокольчик”. Ну, сколько вас ждать прикажете?

Вот же деловая.

- Контрабандистка! - вырывается у меня. - Из дома она принесла. А ничего, что лего в садик нельзя?

Мы с Мариной переглядываемся и начинаем смеяться. И вот тут происходит настоящее чудо.

— Ну ладно, — неожиданно соглашается моя жена, — поехали.

Она сажает дочку в свою машину, а я иду к своей, но все мы отправляемся в кафешку, в которой часто бывали раньше.

Пока еду за машиной Марины, звонит Эдик.

— Старик, ну как ты? Нашёл что-нибудь? Бабки позарез нужны.

Его голос звучит тревожно.

— Боюсь, что нет, Эд.

— Блин! — сердится он. — Ну ты что, не понимаешь, у меня же всё отберут, если ты не поможешь! Ты там арабов конкретно на крючок посадил, в деньгах купаешься и не можешь помочь?

— Не могу, — соглашаюсь я. — И, наверное, не смогу вообще. Боюсь, твой источник слишком преувеличивает, говоря о моих купаниях в деньгах. Впрочем, если ты направишь её энергию в нужное русло, несомненно сможешь найти необходимую сумму. Но не у меня. Ты, кстати, не доплатил мне за работу. Но я подожду, не беспокойся.

Я отключаюсь и больше не хочу думать ни про Эдика, ни про что-то другое, что не связано с моей семьёй...

В кафе всё происходит так, как было всегда, как было раньше. Мы едим мороженое, шутим и смеёмся. И единственное, чего я хочу сейчас, чтобы эти мгновения никогда не заканчивались. Но так не бывает, и ужасная, горькая действительность врывается в нашу идиллию. Пора ехать по домам. По разным домам…

Анютка, так же как и я, категорически против и, в отличие от меня, заявляет об этом вслух. Поэтому совместными усилиями нам удаётся уговорить Марину, чтобы я снова уложил её в кроватку.

Мы едем в квартиру, которая так долго была “нашей”, и волшебство повторяется. Я снова оказываюсь в чудесном мире, мире своей семьи. И я отчётливо понимаю, что эти два человека для меня важнее всего на свете, и что без них моя жизнь превратилась в бесконечную серую пустыню.

Анютка засыпает. Я легко целую её в лобик, поправляю одеяльце и выхожу из комнаты. Захожу на кухню.

Жена, обняв себя за плечи, стоит перед окном. Я вспоминаю её беззащитное растерянное лицо в тот момент, когда она увидела меня с Кирой, и мне делается ужасно горько и больно. И тогда я делаю шаг в её сторону.

— Мариш, — тихо говорю я...

Марина

- Нет! - вырывается у меня. - Я не могу. Понимаешь? Не могу… Та сцена постоянно крутится у меня в голове. И ты даже не представляешь, какую боль мне нанес. Мне кажется, я бы легче перенесла измену, если бы Ки… если бы она мне об этом сказала. Или ты. Но я видела. Видела все своими глазами. И эта картина постоянно со мной. Я не могу вырвать ее из памяти. Просто вырезать не получится. Как ты не можешь этого понять?..

Мои мысли путаются, слова кажутся бессмысленными, но мне нужно выговориться, выплеснуть все, что у меня накопилось.

- Мариш, - Яр делает ко мне шаг, но я останавливаю его холодным взглядом.