Измена. Я больше не буду тряпкой (СИ)

Я не могла спокойно пройти по коридору. На парах постоянно слышала шушуканье за своей спиной. Подходили ко мне и с гадкими предложениями. Некоторые «умники» чтобы выделиться перед друзьями даже демонстративно плевали на меня.

Это была дикая травля, которая не прекращалась ни днем, ни ночью. Ко мне приходили под комнату. Разукрашивали дверь нецензурными надписями.

— Давайка, ты проваливай! — сказали мне мои соседки по комнате. — Нам дурная слава не нужна. Если не смогла по уму все сделать, раз уж выбрала такую профессию, то теперь сама разгребай. А нас марать не вздумай.

Я пыталась им все объяснить. Рассказать правду. Только никто меня не слушал. Даже комендантша стала на их сторону и мои вещи попросту выкинули в коридор.

Меня пересилили в комнату, в которой уже давно никто не жил. Она находилась в самом отдаленном закутке, около подвала, с грибком на стенах и стойким запахом плесени. Там стояла поломанная тумбочка и треногая кровать.

Сестра уехала к себе, ей надо было возвращаться на работу. Напоследок засыпала меня словами поддержки, расцеловала.

Дошли слухи о моем падении и до матери.

— А чего ты хотела, все правильно. Нечего свинье лезть, куда не следует. Знай свое место, дочь. Таких как мы всегда сжирают. Я тебя предупреждала, но ты меня не слушала. Собирай манатки и быстро домой.

— Нет, мам, я станусь, — сказала с твердостью в голосе.

— Идиотка! Мало тебя унизили!

Во мне проснулось упрямство. Хотелось доказать всем, что я смогу, выстою, обязательно доучусь. Моя мечта горела во мне еще ярче, она поддерживала меня, давая силы проходить через все испытания.

Работы свои я потеряла.

— В тихом омуте порок водится. А я сразу знала, что ты с гнильцой! Ишь чего надумала, к моему сыну присосаться! — сказала мне мать Сергея.

— Ваш сын — разбалованная сволочь! Он оговорил меня, потому что я ему отказала.

За это я получила пощечину, от уже бывшей работодательницы. И еще куча оскорблений в спину.

На других работах тоже не подбирали выражений, обвинили во всех смертных грехах. И воровство приписали. Пытались навесить сумасшедшие суммы долга. И если не оплачу, грозились написать заявление в полицию.

Я жила в адском огненном кольце, и оно все сжималось, сдавливало меня в тиски, не давая возможности дышать. Но я упорно продолжала учиться. Выдерживала насмешки, издевательства. Училась не реагировать на них.

— Маша! Не подходи к нам! — так в один голос завопили мои так называемые подруги, когда попыталась с ними заговорить.

— И вы туда же? — спросила обреченно.

— Пойми, не важно, делала ты эти вещи или нет. Просто сейчас, ты как прокаженная, и кто с тобой общается сразу законтачится и его тоже будут таким считать. Так что… — Ольга не договорила, взяла Светлану за руку и они развернулись и ушли.

Я осталась одна в окружении монстров, которых победить не представлялось возможным.

Так прошел месяц. Мои мучители не забывали обо мне. Они изощрялись, придумывали новые издевательства.

— Ты получила по заслугам. Теперь не скули, — сказал как-то Сергей, проходя мимо и любуясь, как я оттираю сумку, в очередной раз облитую какой-то гадостью.

Я даже не посмотрела в его сторону. И лишь мысленно подумала, что придет день и он непременно за все заплатит.

Даже преподаватели сторонились меня. Я ощущала себя действительно заразным изгоем.

Устроилась работать в кафе уборщицей. Больше нигде не брали. А мне нужны были деньги. И вопреки всему, я продолжала учиться. Я не могла сдаться. Не сейчас! Не вот так! Они не могут меня сломать! Если сейчас отступлю, то больше никогда не буду себя уважать.

В тот день, на моих мучителей напал какой-то озверин. С самого утра они не давали мне проходу. Цеплялись на каждом шагу, насмешки и гнусные предложения, сыпались со всех сторон, меня щипали, снова плевали.

А после четвертой пары, когда я вышла на крыльцо и отправилась в сторону общежития, группка студентов меня уже поджидали. Они по команде начали закидывать меня помидорами и яйцами, выкрикивая непристойности.

Я побежала, не разбирая дороги. Яйца и помидоры летели мне вслед, преследовали не отставали. Слезы застилали глаза, унижения и обида достигли предела. Мне хотелось провалиться сквозь землю, не чувствовать, не слышать.

Я бежала из последних сил, ничего не видя, перед глазами черная воронка безысходности. С разбегу налетела на что, упала бы, но чьи-то руки меня удержали. Обжигающие руки, такое ощущение, что они оставляли ожоги.

Подняла голову. Ничего не вижу, ядовитые слезы застилают глаза, и сквозь мою черноту безысходности пробивается золотой свет. Он окутывал меня, таким плотным кольцом, что я мгновенно забыла про своих преследователей.

Глава 43

— Тшшш, Манюня, не дрожи, — его голос походил на тихий шепот моря.

И это его «Манюня»… никто никогда меня так не называл. Нежно, проникновенно, сердце приятно кололо.

— Я грязная, — всхлипывала. — Не трогай меня!

Он крепче прижимал меня к себе, а я вопреки своим же словам, сама обнимала незнакомца.