Измена. Я больше не буду тряпкой (СИ)

— Я на поезде поеду, — не хотелось мне ехать с Глебом. После случившегося его присутствие слишком давило.

— Прости, Маш. Можешь обзываться, ругать меня, что хочешь делай, но одну тебя я не отпущу. Не в данной ситуации. Обещаю, в дороге я и слова не скажу, если сама не спросишь. Буду просто водителем. Не хочешь верить, не верь. Сама с ним поговоришь, и выясните все.

— Друга не боишься потерять? — прищуриваюсь злобно.

— Боюсь… он мне дорог… Но еще больнее, что он может сломать тебе жизнь… уже начал… — отворачивается. — А этого я себе не прощу.

Я поехала с Глебом. Хоть и сопротивлялась, пыталась придумать другой способ. На ближайший поезд билетов не было, а ждать я не могла. Мне надо было как можно скорее увидеть Колю. Все выяснить. Понять, что это недоразумение и счастливо жить с ним дальше. Другие варианты я не рассматривала. Я слишком ему верила, слишком любила, он был всем для меня. А теперь нас будет трое, мы будем семьей… Про плохое всю дорогу не думала. Отгоняла то, что видели мои глаза, верила, что всему есть объяснение.

Глеб сдержал слово, и всю дорогу молчал. А я успокаивала себя, убеждала, что все уладится. Я не могу потерять Колю. Он моя жизнь, моя судьба…

В гостиницу вошла именно с таким мыслями, потому была относительно спокойна. Глеб подбежал к стойке администратора. Я видела, как он дал девушке несколько купюр. Потом они о чем-то поговорили, и парень махнул мне рукой.

— Ты дал ей взятку? — спросила в коридоре.

— Надо было узнать в каком Коля номере.

Мы поднялись на третий этаж. Коля открыл дверь, которая оказалась незапертой, пропустил меня вперед.

Громкий женский стон резанул по барабанным перепонкам. Я заглянула в комнату и… увидела, как обнаженная девушка с длиннющими смоляными волосами лежит сверху на моем Коле.

— Да, да, да, мой жеребец! — кричала она.

Глава 49

Коля застонал. Я Больше не смогла этого выдержать. Мое сердце у него в руках разрывалось, измазанное в грязи, истекающее кровью, оно продолжало любить.

Я побежала прочь, не в силах выдержать эту пытку.

— Моя… м… — донесся его хриплый голос.

Не стала слушать. Я не могла смотреть ему в глаза. Не могла видеть его лицо, наполненное страстью к другой.

Бежала, долго или нет. Куда? Не знаю. Не помню дороги. Просто неслась. Ничего не видела. Не слезы застилали глаза, а черная пелена обид и горечи.

Больно было так, что казалось, я вот сейчас умру. Даже хотела смерти, лишь бы прекратить эту боль. Она разрывала меня на части, без наркоза когтистыми лапами вырывала куски плоти, отравляла кровь.

— Я не могууу! Нет! Пожалуйста! — я упала на асфальт. Ударилась головой, рукой. Физической боли не было.

Сломай я тогда руку или ногу, я бы не почувствовала. Агония поглотила меня. Я кричала, орала не своим голосом. Понятия не имела, как хоть немного унять нечеловеческую боль.

Мои мир рассыпался, горел в адском пламени его предательства. И даже не измена так сильно жгла, как осознание его вранье. Все его слова, все обещания, прикосновения, взгляды… вся любовь была ложью. Он лгал мне… я была одной из многих.

Я верила Коле больше чем себе. Не сомневалась в наших чувствах. Для меня мы были одним целым. А он… он просто играл… я для него одна из…

Вот эта ложь нещадно хлестала меня. Выбивала остатки надежд и светлых чувств. Выжигала меня.

— Машенька! Солнце! Ты что! — сквозь толщу боли доносится голос.

Чужой. Ненужный. Неродной.

Отталкиваю. Луплю кулаками.

— Убирайся!

А в мозгу бьется раненой птицей осознание: «Коля не побежал за мной. Глеб побежал. Но не Коля… мой Коля… Больше не мой».

— Нет! Никогда! Я тебя не оставлю! — Глеб обнимает меня, пытается гладить по голове.

Вырываюсь. Бью его кулаками. Со всей силы, с неконтролируемой яростью. Мне хочется сделать ему больно. Хочется сломать себе кости. Физическая боль… она мне нужна. Мне надо заглушить сгорающую в черном пламени душу.

Ничего не помогает. Меня трясет, я ору, дерусь, кусаюсь, задыхаюсь… Больше не могу дышать… Мой воздух — это Коля, а теперь у меня нет источника кислорода.

— Ненавижу! Пошел вон! — я ненавижу всех. Хочу, чтобы все меня оставили, даже мое собственное сознание. Хочу забыться, упасть в черную яму и остаться там.

Только я продолжаю чувствовать адскую боль, больше ничего. Остальное утратило смысл.

— Подумай про ребенка, — вот эти слова, очень медленно, но все же проникают в измученное сознание.

Я не могу в черноту. Мне нельзя… Мой малыш. Плод моей любви. Частичка Коли. Самое хорошее, что есть в предателе, сейчас живет во мне.

Глеб дает мне в руки тонкую нить. Вначале едва ощутимую, невесомую, но секунда за секундой она растет, превращается в стальной канат, который тянет меня из трясины. У меня есть смысл, есть ради кого жить, у меня будет свой маленький Коля, который меня никогда не предаст. У малыша будут его глаза, только в них не будет предательства, его улыбка и очарование… Сын… наш сын… Только мой сын…

Открываю глаза, впервые после увиденного смотрю осмысленно. Я лежу на тротуаре, рядом со мной сидит Глеб. А вокруг нас уже начинают собираться люди.