Измена. Я тебя не отпускал! (СИ)

— Хорошо. Значит придется подождать развода! И отмены почетного статуса «жены»! — хочу обойти его, чтобы убраться от него подальше, но его огромный кулак врезается в стену, преграждая мне путь.

— Только попробуй, — рокочет тихо, но так внушительно, что по моей спине под тонким платьем проползают мурашки от ужаса. — Боюсь, моя маленькая львица еще не готова стать свидетелем убийства.

— Может тогда сразу меня убьешь? — меня душат слезы, но я стараюсь не подавать виду.

Кажется, не выходит. Его взгляд меняется. И голос тоже:

— Жень, ну брось, — примирительно говорит, снова касаясь своими шершавыми пальцами моего плеча, будто просто не может оставить меня в покое. — Позлилась немного и хватит. Мы же оба понимаем, что это была идиотская ошибка, которую я не могу отмотать назад.

— Точно, — встряхиваю головой. — Ошибка. Как помарка в тетрадке. Перетрахать всех своих секретуток — просто ошибка?

— Ни это. Ошибка, это то, что я тебя не разглядел сразу. Я просто идиотом был. Давай все забудем и начнём сначала, м?

Горько усмехаюсь ему в лицо:

— Серьезно, Герман? Значит вот какой ты меня видишь? По-твоему, у меня нет элементарной гордости?

— Малыш, ну о какой гордости нам говорить, если нас женили против воли? — кажется он серьезно.

— Это только тебя, — тычу ему пальцем в грудь, проглатывая слезы. — Только тебя, Герман, женили против воли!

— В смысле? — хмурится непонимающе. Взгляд мечется по моему лицу.

И мне становится страшно, что он поймёт, о чем я.

Воспользовавшись его замешательством ныряю у него под рукой, и наконец выскакиваю за дверь тесного помещения.

В коридоре очень шумно. Не теряя времени иду прямиком к выходу. Вернее, с трудом пробираюсь. Народу в клубе к полуночи набилось битком.

Плохая идея была приходить сюда. Я поняла это еще когда ко мне начали клеиться всякие мужики. Я оказалась совершенно не готова к их недвусмысленному вниманию.

Хотя лучше было бы оказаться в этом дурацком туалете с одним из них. Нежели с собственным мужем.

С облегчением выбираюсь на улицу. Всхлипываю. Обнимаю себя руками и понимаю, что моя сумочка с телефоном, деньгами и паспортом так и осталась лежать на баре. Да и черт бы с ней! Сил возвращаться обратно в клуб совсем не осталось.

Слезы ручьем. Бежать, бежать подальше! Поворачиваю в сторону дома, — пешком не очень далеко. С остальным разберусь завтра. Сейчас хочу помыться от его прикосновений. И спрятаться под одеялом от всего мира!

Глаза застилает слезами. Меня тошнит. От него. От самой себя.

Признаюсь, я просто растерялась. От неожиданной встречи. От того, как он по-хозяйски завернул меня в свой пиджак. Когда про платье сказал, — признал ведь. Неужели все же сам выбирал? А когда он вдруг посреди бара опустился передо мной на корточки, и заботливо стянул жутко неудобные босоножки с моих ног, — я совсем дар речи потеряла.

Будто он насквозь меня видит. Еще эти его прикосновения, поцелуи такие… не знаю, другие! Да я об этом раньше только мечтать могла.

Ненавижу. Его ненавижу! Руки его грязные! Губы! И себя за то, что до сих пор люблю этого гада…

Да, меня выдали за него вовсе не против моей воли. Я знала о нем все. Сначала с рассказов бабушки, когда они еще созванивались с тетей Людой и хвастались друг другу «детьми». А потом мне стало интересно настолько, что я начала искать любую информацию о нем в интернете. Я была одержима.

Ни секунды не раздумывала, когда тетя Люда, будто бы смущаясь, предложила мне стать женой ее сына.

Я была шокирована, что мечты оказывается способны сбываться, — это да! Но не сомневалась.

Ведь это была даже не любовь с первого взгляда. Я влюбилась в него еще задолго до нашей первой встречи.

Вернее, как оказалось, я любила его образ, слепленный в моей голове из рассказов его матери и статей из интернета. Конечно там ни слова о том, что он мерзавец и бабник!

Слезы настолько застят глаза, что я едва не вскрикиваю от неожиданности, когда вдруг врезаюсь в кого-то:

— Садись в машину, маленькая моя, — ненавижу этот голос. Ненавижу это его обращение.

— Оставь уже меня в покое! — взрываюсь я истерикой. — Просто дай мне уйти, Герман!

— Куда же ты пойдешь босая?

— Плевать! И не твоего это ума дело, ясно?! В твой дом я больше не вернусь НИ-КОГ-ДА!

— Ясно-ясно, — он подхватывает меня на руки.

Пытаюсь вырваться. Царапаюсь, кусаюсь, но он не реагирует. Садится вместе со мной в машину. Сгребает в охапку на своих коленях.

— Отпусти! Отпусти, ублюдок! — молочу его по груди кулаками, чувствуя, что не могу справиться с истерикой. Еще большего унижения я просто не выдержу.

Голова кружится. Слезы не унимаются:

— Хватит! Я не поеду с тобой больше никуда!

Мерзавец гладит меня по спине. Целует макушку:

— Успокойся. Я только подвезу тебя в твою квартиру.

Он знает где я живу?

Не то, чтобы я сильно пряталась. Просто, мне казалось, что он вздохнет с облегчением после моего ухода и не станет препятствовать разводу с навязанной ему женой. Но очевидно совесть перед матерью сильнее, чем совесть передо мной.

Точно. Тетя Люда. И как теперь ей все рассказать?

Выходит, после нашего развода у меня совсем никого не останется.