Измена. Я тебя прощаю (СИ)

— Да не вопрос вообще, ключи давай. Посмотрим где там тук-тук. Тебе её потом куда?

— Не знаю, — пожимаю плечами, — потом решу. Позвоню тогда?

— Конечно. Обнимемся?

— Обойдёшься, — смеюсь.

— Ну тогда в щёчку тебя поцелую? — не сдаётся.

Киваю и показываю пальцем место куда можно поцеловать. Он наклоняется, но не целует, а шепчет:

— В автобус, быстро…

***

Влетаю в автобус. Поняла уже всё.

В жар бросает и одновременно трясёт мелкой дрожью — страшно.

«Что это за прекрасный принц Динарочка» — несётся от кого-то мне в спину.

Венер толкает меня в кресло, почти у самого входа и садится рядом. Он, кажется, всё уже понял. Съезжаю вниз, почти на пол сажусь. Интуитивно закрываю лицо руками.

Венер закрывает шторку и подхватывает меня. Вытягивает из под кресла, прижимает к себе.

Утыкаюсь в его грудь носом.

Колотит нереально, аж зубы стучат.

Зачем он приехал? Что Ему надо от меня? Унизить меня хочет? А Валера зачем припёрся? Может зря я ему ключи от машины оставила…

Чёрт! Как всё непонятно…

Вокруг суета. Шушукания. Все ломанулись к окнам — бесплатный концерт сегодня показывают. В главной роли — муж мой, вход свободный.

Девчонки начинают громко и с выражением комментировать происходящее: — «наша скромница себе любовника завела, — громко объявляет коллега и партнёрша по номеру». И все начинают дружно похихикивать.

Я впиваюсь пальцами в грудь Венера, не контролирую себя.

— Тшшш, — он отдирает мои руки и обнимает. Легко поглаживает спину. Успокаивает.

— Что мне делать? — собираю пальцами его футболку в гармошку, — может выйти?

— Не вздумай. Сиди тихо, без тебя разберутся.

— По местам расселись быстро. Отлипли от окон, — командует Зубайда и все начинаю нехотя рассаживаться по своим местам. — Двери закрываем и вперёд. Время.

— Не могу, дорога перекрыта. Вон смотри, машина поперёк дороги стоит. — отвечает ей водитель

— Дверь открой, — как-то очень спокойно реагирует наш администратор.

Никто ей не перечит. Ей вообще никто никогда не перечит.

Шум открывающейся двери и все затихли. Дышать перестали, в ожидании сольного выхода нашего администратора. Когда наша Родина-Мать выходит на авансцену — все молчат.

— Эй, петухи ощипанные, — этим голосом легко можно построить роту солдат, — чьё корыто модное стоит перед нашим автобусом? Даю вам пять минут на то, чтобы морды друг другу набить и корыто с нашего пути убрать, иначе беру кувалду и отхожу эту модную тачку так, что отец-производитель не узнает.

Тишина…

Один-два-три — считаю. Ничего не происходит. И…

Мы тронулись?

Мы едем…. Да, мы едем…. Точно. Мы точно едем…

Чувствую, как покачивается автобус выполняя манёвры в узких переулочках центра города, как начинает набирать скорость выезжая на шоссе.

И вместе с размеренным покачиванием автобуса, на меня волнами накатывает осознание того, что произошло…

Смогу ли я зализать свои раны вдалеке от него?

Трясёт мелкой дрожью. Слёзы ручьями по щекам. Отходняк начался. Разом все чувства нахлынули: боль, обида, разочарование и жалость. Так жалко себя становится. За что мне всё это? Я ведь просто его любила…

Стискиваю зубы, чтобы не разрыдаться в голос и нечаянно цепляю зубами кожу на груди Венера…

— Эй, — вскрикивает он, — не здесь же, а? — отодвигает мою голову от себя аккуратно. — Давай, Динарочка, успокаивайся. Всё хорошо.

Я отпрянула от него, как от прокажённого:

— Ты что, даже так умеешь?

— Конечно! — ухмыляется. — А ты думала я дебил? Смотри что покажу…, - наклоняется ко мне и берётся пальцами за кончик своих идиотских усиков, тянет и они плавненько так — отклеиваются. — Ну как тебе?

— Ух ты, — выдыхаю, — намного лучше тебе без них. А волосы?

— Блин, Дин, — волосы крашу, да, потому что я, — наклоняется к моему уху, — рыжий!

— Да ладно?

— Да, представляешь! Мама у меня рыжая, папа — рыжий, ну и я тоже. — ржёт, — как же по другому-то, я же их сын. А рыжим, сама понимаешь, в нашем славном коллективе — не место. Вот и приходится краситься. Парик не прокатит. Ещё слетит нафиг. Или кто-нибудь из вас, толстожопых, — опять включает манерное растягивание, — стащит его с меня прямо на сцене. И останусь я без премии, как рыжий.

Я смеюсь, так забавно он это всё рассказывает.

— Венер, слушай, — наклоняюсь к его уху — ты не видел, они там сильно друг друга поколотили? — волнуюсь за них.

— Нет, не сильно, не переживай. — непривычно его нормального видеть, как будто и не он совсем, а кто-то другой, незнакомый. Только глаза его на меня сейчас смотрят, красивые такие глаза, цвета чайного дерева. — Не успели. Их наша мама разогнала. Да успокойся ты — гладит меня по голове, как маленькую. — синяки мужчин украшают. До твоего приезда всё пройдёт и забудется. Спи давай, а то дёрганная вся, лица на тебе нет.

— Динара…, - через сиденье перевешиваются девочки, — а что это было там на стоянке? А? Ты же у нас вся правильная такая? Это кто такой тебя провожал?

По автобусу волной прокатились шепотки и хихикания…

Я сжалась вся от напряжения…

— Кыш отсюда, — повернулся к ним Венер