Измена. Я только твоя. Лирическое начало (СИ)

Если честно, мне было плевать на родню. И на мнения разных людей. Мне бы даже на речке понравилось! Спать в палатке, варить кипяток на костре. Чтобы ночью делить с тобой спальник. Правда, в мечтах эта картинка была привлекательна тем, что в ней не было комаров. И дикий зверь не мог появиться внезапно…

В однушке мы с Никой оставляли друг другу послания. Забытые презики на полочке в ванной. Помада у зеркала, или шампунь.

- Ты скоро сюда переедешь! – злилась Ника.

А я отвечала:

- Не знаю. А ты?

Понимая при этом, что Ника не терпит подобных намёков. Об их с Женькой «парности» было нельзя рассуждать в перспективе. Настолько они были разными! И каждый другого терпел.

- Прикинь, - удивлялась она, когда мы меняли «спецовки» в подсобке, и юбкам взамен надевали любимые джинсы, - И он говорит мне, так ласково, сладенько: «Никуль, а может быть, ты отсосёшь?».

Я покраснела. Манера Ники вот так, без зазрения совести, выставлять напоказ свои «грязные трусики», меня забавляла.

- А ты?

Ника вильнула одетыми в кружево «булками»:

- Ну а я говорю: «Заслужи».

- Например? – уточнила я.

- Ну, сделай мне куни! – продолжила Ника.

И в этот момент Сашка-бармен засёк нас с поличным. Он встал, ошарашено глядя с одной на другую. Какое-то время молчал, а потом протянул умоляюще:

- Ну, сделай, а?

- Фу! – я скривилась.

А Ника нырнула за ширму.

- Стучаться надо, вообще-то! – пояснила она.

Сашка провёл языком по губам. Те у него и так всегда были влажными.

- Тогда бы я не увидел твоих сисек, - сказал он с улыбочкой.

- Ты их и так не увидел, - ответила Ника.

А я рассмеялась. Сама умудрилась одеться. И Сашка ушёл восвояси, поняв, что остался ни с чем.

Глава 14. Витя

Ребята у нас в автосервисе были что надо. Как правило, дядьки серьёзные, вроде отца. Были и молодые. Но всё равно старше меня. Я-то здесь зависал с малолетства. И давно для себя всё решил. Стану мастером! Точно хирург, только для иномарок.

Нет, российский «машпром» здесь бывал, но его разбирали по винтикам резво. Я хотел изучать всё, что есть под капотом. Как истинный доктор, уметь излечить что угодно. От банального «что-то не так» до «п*здец, моя тачка не едет».

Мужики не скупились на фразы. Снабжали привычную речь матерком. Причём, мат был отборный! Этажа на четыре, на пять. Я подсел. Но с тобой никогда не палился! Мужики, как один, замолкали при виде тебя. Ты ведь знала своё преимущество? И куражилась им, как могла. Иногда приходила к нам в сервис, вроде как повидаться со мной. А по факту снискать обожание «низших по рангу».

Даже дядь Паша, заправский шофёр, матершинник, каких поискать, забывал свой «французский» и пытался сойти за культурного.

- А что это за штуковина? – брала ты какой-нибудь ключ. В твоих нежных ручках любой представлялся огромным.

Кто-нибудь из мужиков начинал объяснять и показывать в деле «штуковину». Шуточки, вроде: «А мой инструмент посерьёзнее», я пресекал на корню.

- Наш Витька влюбился! – смеялся дядь Паша, и ерошил мне волосы, как пацану.

Друзья называли меня Харитон, а коллеги по-взрослому – Харитоныч.

И твоё сексуальное «Витенька» было совсем неуместно в пропахшем солярой и пылью рабочем сарае.

- Кисунь, подожди меня в офисе. Кофе попей, - я пытался тебя увести, с глаз долой. Ведь Виталик «настраивал фокус». А как не настраивать? Целый день видишь только железо, а тут… изумительный нежный цветок.

Ты уходила, но возвращалась назад уже с чашечкой кофе.

- А что это? – нюхала масло и фыркала, точно мышь, окунувшая нос в кипяток.

- Я велел тебе не выходить, - огрызался я резко, увидев Виталикин взгляд.

- Тогда я пошла! – заявляла ты. И, простившись со всеми, выходила в открытую дверь.

Я пару мгновений держался, пытался остыть. А потом выбегал за тобой! Как-то раз ты меня обыграла. Прижалась к стене и ждала, когда я отыщу. Я испугался тогда не на шутку! На улице было темно. Я бегал вокруг автосервиса, громко кричал. Так, что дворовые псы подхватили.

- Ань! Аня! Анют! – надрывался, пока не осип окончательно.

А ты, пока я исходил на говно, преспокойно вернулась назад и уселась на стопочку шин в уголочке. Я вошёл в тот момент, когда ты ворковала с Виталей. Он был старше меня на пять лет. Был женат. И в семье ожидалась прибавка.

Я ничего не сказал. Я ушёл. Схватив свою куртку и бросив разобранный короб Нисана. Теперь уже ты устремилась за мной, непрерывно крича моё имя:

- Вить! Подожди меня! Витя!

Я был дико взбешён. Мне хотелось ударить тебя. Потому и сбежал. От греха.

- Вить! – ты догнала меня, - Ты обиделся?

Я молчал до тех пор, пока ты не схватила меня за рукав.

- Виталик женат! У него скоро будет ребёнок. Но он изменяет жене с вот такими, как ты, - процедил я сквозь зубы.

Тема измен после отцовских секретов была для меня как та самая красная тряпка. Я презирал тех, кто делает так! И отца в том числе. Хотя, не решись он на это, то я бы, скорее всего, не родился на свет.

- Какими такими? – вспыхнула ты.

Я замер, взглянул тебе прямо в глаза:

- Такими доступными.

Ты отшатнулась:

- Доступными? Что это значит?

- То и значит, - я сжал кулаки.

Ты задышала, ища оправданий: