Я не знаю, как там Раналд и от этого начинаю сходить с ума. Я разговариваю с Лорейн, играю с Эйми, помогаю Клейту заниматься домом, поддерживаю чистоту и порядок с помощью магии света. Каждый раз выходит всё легче и легче. Мы с сестрой изучаем библиотеку. Мы обучаемся магии, погружаясь в это с головой, тренируясь каждую свободную минуту.
Мне уже подвластны все стихии и магия света, а Лорейн же открывает в себе дар тьмы. Удивительно, что природа распорядилась таким образом, что я взяла магию отца, а сестра – магию мамы.
Блээн… Занимается восстановлением разрушенной части храма. Они вместе с Махоном расчищают нашу территорию на дворе и привозят съестное, спускаясь на рынок в ближайшее селение.
Вроде бы жизнь входит в размеренно привычное русло. Но сердце моё неспокойно. Я много плачу, пока никто не видит. Не могу ничего с этим поделать.
Получается ли у Раналда перебороть ведьм или они уже затащили его в свои плотные сети паутины? Держаться в стороне слишком сложно. Боюсь, что я сорвусь и отправлюсь к нему, и только обещание удерживает меня от решительного действия.
И самое ужасное, что с того самого дня, а точнее ночи, когда Раналд, взмахнув крыльями, скрылся в темноте, от него не было ни одной весточки.
Почему?
Неведение хуже смерти.
– Аделия, ты вообще здесь? – щёлкает перед моим лицом пальцами сестра.
Сразу и не осознаю, что она мне говорит. Ах да, мы же в библиотеке сидим над книгами, пока моя племяшка сладко спит свой дневной сон. Лучшее время, чтобы внимательно изучить литературу.
Ещё одно наше задание в течение дня. Найти разгадку прошлого. Верно ли мы знаем историю? Всю жизнь нам говорили, что ведьмы были жестокими коварными женщинами, а драконы спасли людей от них. Но что если всё не так? Могли ли быть те сцены из ритуального зала?
Любовь. Мир. Согласие. Между ведьмами и драконами.
– Я почти здесь, – улыбаюсь, но Лорейн видит меня насквозь.
– Я понимаю. Это больно. Но у Раналда наверняка есть причины, чтобы не выходить с тобой на связь.
– Я не знаю, как я выдержу всё это. Ещё хоть день тишины…
– Почему ты не доверяешь ему?
Вопрос бьёт в самое сердце. Как всегда моя сестра заглядывает в самую суть вопроса.
– Потому что… Он обидел меня, предал… Умом я понимаю, что это был не он, но я всё видела. Эти картины перед глазами. Смогу ли я когда-нибудь полностью довериться ему вновь? Как это было до появления Кариссы в замке.
Ладонь Лорейн накрывает мою руку в знак поддержки. Я смотрю на свою старшую копию и грустно улыбаюсь уголками рта. Не знаю, что бы я делала без этих знаков внимания от сестры.
– Он тебя не предавал. Он любит тебя. Держи в голове эту мысль. Что бы ни случилось, для Раналда ты лучик света в мрачном подземелье.
– Спасибо, – шепчу одними губами и хлюпаю носом.
Мы вновь погружаемся в чтение. Я отгоняю назойливые мысли из головы. Нужно отвлечься, срочно.
– Посмотрю что-нибудь в секции Д, – говорю Лорейн и поднимаюсь с места.
Бреду в сторону пятого стеллажа.
Когда дело дошло до библиотеки, мы с сестрой решили, что нужно как-то систематизировать книги, чтобы было проще работать с информацией. Оказалось, что здесь хранится так много изданий, что наша идея зависла в воздухе. Идеальный вариант создания библиотечного каталога зачах на стадии зарождения. Поэтому пока мы ограничились тем, что обозначили все стеллажи буквами алфавита и на листке записывали полки, которые успели изучить.
Когда-нибудь позже, руки дойдут и до создания картотеки, а сейчас мы просто листали старые страницы и наслаждались несколькими минутами уединения в суете дня.
Я стою у секции Д и перелистываю несколько книг, чтобы сразу отсеять ненужные. Меня привлекает небольшая тетрадка в потрёпанном переплёте. Открываю на середине и пробегаю глазами страницы. Это что-то интересное. Сердце начинает биться чаще. Дневник ведьмы! Жёлтые листы, исписанные аккуратным почерком.
Пролистываю по диагонали несколько страниц про отношения девушки с молодым человеком. В каждом упоминании этого Ансгара струится чистая нежная любовь к нему. Это ли не доказательство, что несколько столетий назад, браки между драконами и ведьмами были нормой?
Но последняя страница наполовину порвана и тушь от письма расплылась по жёлтой поверхности, словно кто-то плакал над дневником, оставляя мокрые разводы.