Измена. Яд твоей "любви" (СИ)

- Ну, это ты пока так думаешь. Такое сокровище надо скорее хватать и к себе волочь. Я ж из столицы. Мы быстрые.

- Жуть. Значит так: я – своя собственная. Не твоя. Понимаешь?

- Не волнуйся, Нон. Девочкам это, говорят, вредно, – с этими словами он открыл передо мной дверь на улицу.

Пребывая в шоке от таких неожиданных заявлений и не успевая как-то обдумать входящую информацию, я не сразу замечаю, что меня встречают.

- Нон! Нон! Меня сегодня Дарья Григорьевна похвалила! Я лучше всех и быстрее посчитал кораблики и нарисовал самолет, – восторженно сияя глазами и вопя на всю улицу, от машины ко мне несся Кир.

- Все, мне пора. А ты за ночь смирись с мыслью, что я не твоя девушка, – я хлопнула Макара по груди букетом и пошла навстречу Кирюше.

А мне тут же полетело вслед:

- Милая, ты забыла свои цветы. Какая ты у меня рассеянная, лапушка!

И чертов букет вновь оказался в моих руках.

К негодованию Кира и хмурому молчаливому неодобрению Олега.

Нет, родственники ничего прямо не сказали, но вечером по-мужски поговорили за закрытыми дверями кухни, и Кир мне после этого официально объявил:

- Будем с папой тебя встречать. Раз уж он за мной все равно приезжает в школу.

Вот спасибо, не откажусь возвращаться с комфортом, в тепле и безопасности. Да еще и тратить на дорогу на час меньше.

Хоть на что-то дельное сгодился букет Тихомирова, да.

А потом втянулась в учебу, закрутилась, замоталась. Кирилл успел два раза поболеть, когда я с удивлением обнаружила, что наши странные с Макаром танцы продолжаются уже достаточно долго.

Ну, пару месяцев точно.

Он носил мне яблоки, конфеты, какие-то маленькие букетики, сумку и сплетни. Встречал у входа в Институт, сидел со мной на всех парах, провожал до машины после занятий и даже сподобился познакомиться с родственниками.

Пока что мужчины держали вооруженный нейтралитет и ругать друг друга мне не пытались, славься, Джей.

А вот Макар повадился обсуждать со мной сплетни, и было это примерно так: он бегал покурить с народом на перемене, а потом устраивался рядом на паре, и начиналось…

- Слушай, объясни мне, что это значит. Ребята сказали, что «супчик» поймала борщ за изменой. Он хотел сбежать, но она оказалась быстрее, и «Скорая» увезла его в травму.

Тяжело вздохнув, поясняла особенности именования и тонкости взаимоотношений:

- Капец. Борщ – это фамилия нашего профессора по культурологии, а «супчик» или Супроня – его жена, преподает историю.

Ну и сама удивлялась по ходу дела, что уж. Вот это у педагогов опять полыхает, а Борщу-то меж тем уже за шестьдесят.

Всем бы нам такое здоровье и психику.

- Нонна, а ещё пацаны говорят, что у Хомяка новая изба, то есть нора, то есть дыра. Короче, я не понял. У вас что, живой уголок есть? – и изумление на лице такое искреннее.

Было бы, если бы не хитрый прищур.

- У нас есть живая кафедра. – тяжело вздыхаю, но делать нечего, бояре. – «Хомяк» или профессор Орлов ведёт у нас «Математическое моделирование».

- А почему «хомяк», а не «орёл»?

Фыркаю, потому что знаю:

- Да выглядит он не как орёл, а как хомяк, который попал орлу в клюв.

- Добрые вы, я смотрю, – слегка обалдевший Макар таращится на меня круглыми глазами.

- Не все, не все, – замечаю глубокомысленно, мечтательно улыбаясь.

Удачно, вообще, с Хомяком вышло. Он до сих пор так и не понял почему.

- Да ладно? Ты, что ли это, милая девочка?

Пожимаю плечами:

- Когда-то давно была милая, а сейчас выросла.

На какое-то время Тихомиров успокаивается, и можно даже немного поучиться для разнообразия.

Но недолго.

Потому что со следующего перекура он приносит очередную порцию:

- Слушай, вот тут ещё болтают про Севу…

- Не смей. Если ты собираешься что-то сказать гадостное про Всеволода Кирилловича, просто закрой рот. Тогда есть шанс прожить подольше, чем ближайшие пять минут, – вскидываюсь мгновенно, потому что нельзя пачкать «святое».

- А чем он так хорош? Это что, ректор? – вообще, наплевательское отношение Макара к педагогам и учебе в целом меня раздражало.

Но у меня, к счастью, уже был мальчик, о чьем образовании болела голова.

Поэтому тихонечко вздыхаем и повторяем раз пятый, кажется:

- Всеволод Кириллович преподает у нас «Историю экономических теорий» и он офигенный! Просто шикарный мужик: умный, понимающий, хорошо воспитанный, отличный профессионал, интеллигентный и вежливый.

Макар нагло и громко ржет:

- А как ты его рекламируешь! Он, поди, ещё и состоятельный красавец с машиной, квартирой и нежадный.

Ох, уж эта мужская логика и стереотипы.

- Вполне вероятно, так и есть. Я не в курсе его финансового положения, но вот что я тебе скажу: даже будь он нищий, но на двадцать лет моложе своих семидесяти пяти, я бы хотела за него замуж. Он невероятный.

- Вот вы странные девицы, – Тихомиров смотрит на меня неким исследовательским взглядом и качает головой, что-то явно обдумывая.

- Ещё бы. Поэтому держись-ка ты от меня подальше, авось не зацепит. Будешь жить спокойно, с нестранными.

- Э, нет, - смеется и обнимает за плечи и грозит пальцем. – С ними скучно.

Стряхиваю руку и, прищурившись, уточняю: