Измена. Иллюзия счастья (СИ)

— Будут белки приставать. — Да ладно, я не хочу, — машу я рукой. — Не-не, ты послушай, есть такие упражнения, что она у тебя будет просто офигенской. Будешь приманивать к себе мужиков на расстоянии двести метров. Артуру мухобойку дадим, чтоб отгонял от тебя всех. С твоей то точенной фигуркой и при этом попкой, ты будешь реально просто звездой. И слушай, даже операции делать не надо. — Но ты сделала, — замечаю я. — Я просто ленивая, — пожимает она плечами. — А ты, вот, очень трудолюбивая. Вот и трудись над задницей. Всё равно полезнее чем над учебниками. Я начинаю смеятся. Становится так легко и как-то беззаботно.

Так и представляю, как у меня будет уйма свободного времени чтобы специально качать себе задницу. или альтернатива — пойти к хирургу.

Это когда-нибудь в той жизни, где у меня не будет никаких забот и только размер попы будет иметь для меня значение. Хотя, многие так и живут. — Ну молодец, бухаешь с чужой бабой и материшь сестру. Умничка, мама будет очень довольна, — говорит Маша. А я о ней почти забыла. "Расскажу всё маме". - последний аргумент. Как в детстве, и кто из нас ещё не вырос?

Она такая ябеда была всегда, а я никогда на неё не жаловалась. Даже покрывала. Вот зря я это делала. Избаловала сама свою сестру. — Я ей тоже сильно недовольная, так что мы квиты, — огрызаюсь я и салютую ей бокалом. Маша качает головой и уходит не прощаясь. — Сестра эта родная что-ли? — спрашивает Лена, когда Маша уходит. — Да. — Пиздец, тебе не повезло. Я аж хотела раньше сестру, теперь передумала, посмотрев на это. Ну на хер такое счастье. Я б её убила, реально. Сёстры помогать должны, поддерживать. Кто, кроме них? А эта? — Она сказала, что я фригидная неадекваша, и что у меня развитие пятилетнего ребёнка! — говорю я, глядя в пустоту, понимая, что говорить этого не следует. Но мне нужно. Нужно высказать эту боль. И мысль, что в чём-то она может быть и права. — Кому сказала? — не понимает Лена. — Не мне, я подслушала, случайно. — Бля, какая жесть! И что ты сделала?! — Ушла, — я пожимаю плечами. — Она не знает, что я слышала. — Надо было ей космы вырвать и об стол носом! — отвечает Лена. — Бесплатная ринопластика, от дорогой и любимой сестрюни.

Я опять смеюсь.

Но но понимаю, что она не шутит.

— Драться? — удивляюсь я. — Да! А что, словом её не пробьёшь, суку такую. Тут только как животное — физической силой. Я тебе серьёзно говорю. Она пьёт ещё, заказывает себе ещё порцию, пока я цежу один. Мне его, кажется, с головой хватит. — Слушай, а давай ей кислотой рожу польём? — говорит она спустя паузу. — Та ну! — я в ужасе смотрю на Лену. — Не, ну я шучу. Но патлы бы точно вырвала. Сука она. Недостойна она нормальной сестры. А ты более чем нормальная девчонка. Пипец ваще. — Ну, она семья, всё равно, — пожимаю я плечами. — Нахер такая семья, Ань? — Ну ты могла бы попрощаться с близкими? С родителями, с сёстрами-братьями если что? — Я не просто "могла бы", я это сделала. У меня мамы нет. Она может и живая, может, и сдохла под забором. Мне всё равно. Мы с ней больше десяти лет не списывались, а окружение, которое пыталось меня уговорить "ну что ты, это же мама", было послано за ней на три весёлые буквы. — А почему?