Измена. Искры над пеплом (СИ)

Папа, в своё время, был абсолютно прав: порченную кровь никаким воспитанием не очистишь. Уж он-то знал, о чём говорит. Долго пытался из неё «человека» вылепить. А в ответ что? Она его хоть раз поблагодарила, за то, что он её столько лет содержал, кормил, поил? Ага, как же! От неё только жалобы в его адрес и можно было услышать. Вечно всем недовольная. Обижают её, видите ли! Раз так отец её не устраивал, то и катилась бы к старикам или к своему родному папаше жить. Нет же, присосалась пиявкой. Ныла, но, пока было выгодно, и не думала из дома слинять.

Мне, маленькой, мозги запудрила. Воспользовалась детской доверчивостью, привязала к себе. А я же ей так верила! Жалела её, перед отцом выгораживала. Даже к папе относится хуже стала. Мне тогда казалось, что он с ней несправедлив. И это понятно: в то время Катя для меня всем была – мой идол, кумир, самая чудесная сестра в мире.

Как же я её любила! Дня без неё прожить не могла. Когда она на лето уезжала, я не то, что дни – часы до её возвращения отсчитывала. Чувствовала себя брошенной и одинокой. Ночью, когда особенно тоскливо становилось, забиралась в её пустую постель и представляла, что вот сейчас она войдет в комнату, ляжет рядом, обнимет, выслушает…Представляла, как чудесно было бы проговорить до полуночи, притворяясь спящими, когда мать в комнату заглядывает, а потом и вправду незаметно заснуть, прижавшись друг к дружке…

Я была уверена, что Маша тоже меня любит. И она эту болезненную привязанность всячески поощряла. Эта расчётливая дрянь сумела нужные ключики к моему сердцу подобрать. Изображала любовь и заботу. Это я потом уже поняла, что, самом-то деле, ей на меня всегда пофиг было. Просто она приспосабливалась так. Использовала меня для собственного удобства и выгоды. Ну а что? Удобно же, иметь персонального, безоглядно преданного миньона!

Папа её и правда особо не баловал. Но оно и понятно: зная какая там наследственность, он просто боялся окончательно её испортить. Но она быстро просекла, что всего желаемого, через меня добиться сможет. И пользовалась этим по полной. Походы в парк развлечений, в кино, в зоопарк – всё через Катю выбивалось. Игрушки какие-то, гитара, вкусняшки – тоже Катя, якобы для себя, у отца выпрашивала. Скорее всего она бы и шмотки так дёргала, но я была почти на девять лет её младше, поэтому, в этом плане, ей обломаться пришлось – не совпадали размерчики.

И ведь как же ловко она всего добивалась! Никогда в открытую ни о чём не попросит – лишь полунамёки, оброненные вскользь фразы, печальные вздохи, слезинки в уголках глаз… А я, как полная дура, каждую её хочушку была рада угадывать. Не понимала в силу возраста, что меня пользуют просто…

Когда она окончила школу и сказала, что в столичный универ поступать будет, у меня чуть сердце не остановилось. Я в голос рыдала, умоляя её остаться. И ведь ей бы ничего не стоило в местный ВУЗ учиться пойти! Но она об этом даже слышать не хотела. Отмахивалась от меня, как от надоедливой мухи. Мои боль и отчаяние для неё были не более чем ребячьей глупостью…

Не знаю, зачем она сказала мне, что я к ней на всё лето приезжать смогу. Может быть побоялась, что упрошу мать не отпускать её. Как будто бы я могла тогда против Машиной воли пойти. Да я бы умерла скорее, чем сделала что-то, могущее её расстроить! А, может быть папе так мстила – не смогла устоять перед возможностью лишний раз над его дочкой поиздеваться…

Так или иначе, но она мне золотые горы наобещала, а потом, без всякой жалости, просто взяла и вычеркнула меня из своей жизни. Мало того, что на счёт поездок к ней соврала, так и сама даже ни разу домой не приехала. Словно не понимала, как я её жду. Словно меня в её жизни и не было вовсе…

После того, как Маша в столицу перебралась, я с ней вживую лишь на её свадьбе встретилась. На это мероприятие она всю семью пригласила – видимо не хотела перед родственниками Мити безродной дворняжкой выглядеть. Я сначала к ней ехать отказывалась, но, в итоге, родители уговорили меня не дурить. На мероприятии сливки столичного общества ожидались. Маша себе жениха из высших кругов отхватила.

Митя… Когда я его впервые увидела, то просто дар речи потеряла. Какой же он был красивый! Как кинозвезда, сошедшая со страниц модных таблоидов. Я даже про все свои обиды на время забыла. Одного мимолётного взгляда его янтарных глаз хватило, чтобы пропала сразу и без остатка. Всё прочее просто из головы вылетело. Мои ровесники, соклассники и знакомые, по сравнению с ним, неказистыми лягушатами казались. В Мите же чувствовались лоск и сила. Красивый, богатый, мужественный, манеры как у принца. Никогда до этого подобных ему не встречала. Весь вечер только на него и смотрела. Надеялась: «А вдруг обратит на меня внимание?» Но он лишь равнодушно-вежлив был, и от Маши ни на минуту не отходил, поедал её влюблённым взглядом. Ревность. Впервые именно тогда ощутила, что это такое.