Читаем Измена.Любовь (СИ) полностью

— Миньон из мраморной говядины с овощами на гриле, салат со снежным крабом. И прямо сейчас горячий чай и мятный ликер даме, — сделал я заказ, по-прежнему не выпуская ее пальчики из своих ладоней.

Она сидела, старательно отводя от меня взгляд. Кусала губы и часто моргала, явно с трудом сдерживая слезы. Но держалась.

Сильная она, эта удивительная Павла.

— Ася извинится перед тобой, — пообещал я. — Лично придет и извинится.

— А я тебе премию выдам. Или конфет куплю мешок. Договорились? — попытался пошутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Она шмыгнула носом и с кривой улыбкой спросила:

— Большой хоть мешок?

— Как у Деда Мороза на утреннике в детском саду. Ты их будешь есть целый год…

— И стану толстой и беззубой. Лучше не надо, Платон Александрович.

Подняла на меня глаза и будничным голосом объявила:

— Завтра я напишу заявление на увольнение…

Глава 19

— Завтра я напишу заявление на увольнение…

Слова дались трудом и будто горло оцарапали. Снова захотелось расплакаться — как я буду жить, если сейчас останусь без работы?

У меня и на пакет гречки скоро денег не останется. Еще и за ужин надо заплатить, чтобы гордость окончательно не растерять. Что же я за идиотка такая, зачем поддалась и притащилась сюда, в ресторан этот дурацкий…

Глаза Платона Александровича потемнели, лицо напряглось. Он с силой сжал челюсти и подался вперед, сокращая расстояние между нашими лицами. Поймал мой взгляд и не отпуская, проговорил до странности спокойным голосом:

— Напиши, конечно. Подписывать его я не буду, и уволиться не дам, но написать заявление можешь, если тебе так будет легче.

Помолчал, потом мягко добавил:

— Павла, сейчас ты перестанешь думать о неприятных вещах, и спокойно поешь. Все сложные вопросы оставим на завтра. Договорились?

Я кивнула, соглашаясь, потому-что спорить уже никаких сил не осталось. Но когда принесли счет, сообщила:

— Платон Александрович, за свой ужин я заплачу сама.

Наткнулась на его насмешливый взгляд и со злостью повторила:

— Я хочу сама рассчитаться за свою еду.

— Непременно, — согласился мужчина, мгновенно став серьезным. — Приготовишь что-нибудь вкусненькое и пригласишь меня на ужин или на обед. Еще лучше будет на завтрак, но настаивать не стану. И считай, что мы с тобой в расчете.

Поднялся:

— Пойдем, отвезу тебя домой, принципиальная Павла. Время позднее, а тебе завтра рано вставать на работу. Ты же помнишь, что у тебя начальник деспот и тиран, и ненавидит опоздания.

Взял под руку, и не обращая внимания на мои попытки доказать ему что-то, повел на выход.

Через пол часа я была дома. Кое-как смыла косметику и рухнула в постель. Долго ворочалась, перебирая в памяти события прошедшего дня. Так и эдак обдумывала свое увольнение. Никак не могла определиться, правильное ли это решение.

Так и не придя ни к какому выводу, решила отложить все вопросы на утро. И уже далеко за полночь, наконец, провалилась в сон.

Вместо будильника меня разбудил телефонный звонок.

— Да, мама, — простонала я, взглянув на экран.

— Павлуха, это что такое? Почему я узнаю такую новость не от тебя? Да как ты могла! — в голосе мамы звенела обида.

Я перекатилась на спину и уставилась в потолок. Сон мгновенно слетел, зато появилось неприятное, ноющее чувство в груди.

— Мама, у меня сейчас шесть утра, — пробормотала, сама не знаю, зачем. Если мама желает со мной пообщаться, на часы она не смотрит принципиально. Тем более, у неё уже восемь, а который час у ее собеседника, маму никогда не волновало.

— Ты развелась с Грегом! — теперь в её голосе зазвучали слезы.

Я позволила себе усмехнуться — давно прошли времена, когда я на это велась: начинала упрашивать ее не плакать, просила прощения, толком не понимая, в чем провинилась. Сама начинала рыдать и обещать больше так не делать. Все, что угодно, лишь бы мама успокоилась и сказала, что больше на меня не сердится.

— Да, мы развелись.

— Не мы, а ты! Попробуй мне соврать, что это была не твоя инициатива!

— Зачем мне врать? Это было моё решение.

Я с усилием выдохнула, ощущая, что меня начинает мутить.

— Кто тебе сказал о моем разводе?

Мама сердито поцокала языком:

— Павлуха, Павлуха, как тебе не стыдно? Почему твоя сестра в курсе такого события, а я, твой самый близкий человек, узнаю об этом последней?

— Понятно, — я зажмурилась, чувствуя, как усиливается тошнота.

— Я не хотела говорить об этом по телефону. Думала приехать в гости и рассказать.

— Диане-то рассказала, — протянула мама обиженно. Она ненавидела узнавать новости не первой. Буквально начинала болеть, если кто-то опережал ее.

— Мама, я ничего не рассказывала Диане. И не знаю, кто ей сказал.

"Но догадываюсь." — добавила про себя.

— Ладно, Павлуха, мне твое поведение неприятно, конечно. Но, впрочем, ничего нового. Ты всегда была жутко скрытной. Никогда я от тебя ни тепла, ни доверия не чувствовала.

Теперь мамин голос звучал холодно. Было понятно, что она не поверила ни одному моему слову.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже