Измена.Любовь (СИ)

— Да, знаете, есть кое-что, — запела я в трубку, почувствовав, как меня ведет от злости и одновременно облегчения — Платон распорядился не трогать меня! Иначе я, наверняка, уже стояла бы за воротами компании с белым билетом в кармане. И это в лучшем случае! — Так вот, позавчера я утащила из офиса упаковку влажных салфеток, Егор Михайлович. Очень уж было нужно. Но теперь чувствую себя исключительно неловко за содеянное.

— Не ерничайте, Павла Сергеевна, — после еще одной паузы прозвучало негромко, но довольно угрожающе.

Я мгновенно отругала себя — ну что за дура такая, нашла с кем закусываться! Но остановиться уже не было сил.

— А вы не обвиняйте меня в том, чего я не делала, Егор Михалович! И вообще, как вы относитесь к влюбленным программистам?

— Что?! Вы в своем уме?

О, мне не послышалось, и в его голосе реально появилось живое человеческое изумление?

Я помотала головой, чувствуя себя немного Каином и Иудой в одном флаконе. А с другой стороны, почему я должна играть в благородство, когда на меня уже почти уголовное дело составили? И только благодаря вмешательству свыше, его пока придерживают…

Так что, простите ребята, мне себя реабилитировать надо. А то ведь есть у нас амбициозные феи и влюбленные в них программеры. Плюс имеется покровительница феи, играющая в свою собственную, непонятную игру. И что-то мне настойчиво шепчет, что без них в деле о моем шпионаже не обошлось.

— Да-да, Егор Михайлович. Знаете как оно бывает, любовь кружит головы и лишает разума. На что только она не толкает! Какие только поступки не совершаются ради взаимности и желания понравиться прекрасной девушке…, - протянула я голосом заправской ябеды.

В телефоне повисло молчание. Правда короткое — все-таки соображал неприятный Егор Михайлович шустро. Кашлянул и с угрозой произнес:

— Я подумаю над вашими словами, госпожа личный помощник. Но если окажется, что этим вы просто свои грешки прикрываете, то приложу все усилия, чтобы вам всерьез не поздоровилось.

Ах ты, морда безопасная! Пугать меня решил? Ха-ха три раза!

Я показала язык своему невидимому собеседнику и просюсюкала в трубку:

— Рада была пообщаться с вами, любезнейший Егор Михайлович. Люблю, знаете, побеседовать с умным человеком о прекрасном и вечном…

Сбросила звонок и шумно выдохнула — ладно, о своих подозрениях кого надо уведомила. Сейчас следующий звонок.

— Петя, привет, — поздоровалась, услышав сухой голос брата. — Надо срочно повидаться…

До самого обеда я упорно занималась анализом злополучного отчета по мелкому опту. Вынесла весь мозг телефонными звонками начальнику аналитического отдела, потому что цифры в его отчете ну никак не бились одна с другой. Это, вообще, что такое? Привыкли, что их расчеты никто никогда толком не проверяет, поэтому клепают его левой пяткой?

В конце концов, отправила файл со своими пометками обратно аналитикам, добавив в примечаниях требование переделать к завтрашнему утру. Устало потерла лицо — что за ерунда с отчетом?

Неужели они всегда такое делали, и никто не обращал на это внимание? Надо поднять предыдущие и посмотреть, что там творилось…

Покрутилась в своем навороченном кресле, наслаждаясь его удобством и с тоской уставилась в окно на крыши соседних домов — Платон так и не зашел. И не позвонил ни разу. Только час назад прислал короткое сообщение, что уехал из офиса. И все…

Ровно в двенадцать я оделась и вышла в приемную.

— Алина, я пошла на обед, — оповестила повернувшуюся ко мне спиной секретаршу.

— Угу, — угрюмо процедила красавица, делая вид, что что-то читает на экране монитора, но забыв спрятать иконку инстаграма. — Вон, Платон Александрович оставил вам…

Не поворачиваясь, ткнула пальчиком на лежащую на краю стола папку.

— Славная вы девушка, Алина, — произнесла я, усмехаясь. Подхватила папку, сунула в сумку и вышла, не обращая внимание на шипение у себя за спиной.

Ресторан, где мы договорились встретиться с братом, был в паре кварталов от офиса. Я неспешно шла в его сторону и обдумывала, что скажу Пете, когда меня окликнул до боли знакомый голос:

— Пашка, поганка такая. Ну хоть здесь тебя смогли поймать!

— Мама? — я застыла в неловкой позе, глядя на угрожающе надвигающиеся на меня женские фигуры. — Диана?

— Они самые! Ты что это себе позволяешь, шалашовка мелкая? — рыкнула на всю улицу мама. Парочка прохожих недоуменно оглянулась на ее голос. Диана за маминой спиной довольно заулыбалась.

И от этой ее улыбки у меня в голове что-то щелкнуло. Словно тумблер моей тревоги и беспомощности перед этими женщинами переключился с «Вкл» на «Выкл».

Я выпрямилась, расправила плечи и спокойно произнесла, глядя в недовольное лицо той, кого должна любить и уважать:

— Если ты приехала, чтобы надавить на меня и заставить пустить к себе жить твою любимую дочь, то напрасно. И прости, но разговаривать с собой в подобном тоне я не позволю, мама.

Еще раз глянула в ее перекосившееся от ненависти лицо. Не слушая больше, что она говорит, повернулась, и пошла по тротуару, закусив губы в попытке не расплакаться.

И только подойдя к ресторану, поняла, что по подбородку у меня течет что-то теплое.