Измена.Любовь (СИ)

— Я. Никакой. Информации. Никому. Не передавала, — отчеканила, со злобой глядя ему в глаза. — Ни по- родственному, ни по-другому. Никак!

— А кто тогда? Даты совпадают. Через три дня после твоего трудоустройства произошел первый слив информации.

— По-твоему, я идиотка? — я почти ненавидела его в эту секунду. — Так тупо палиться?

— Вдруг ты просто неопытная шпионка? — Платон отодвинулся от меня и опять принял светский вид. Задумчиво проговорил: — Или расчет был как раз, что на тебя не подумают именно потому, что так по-идиотски все сделано? Ты ведь умненькая, и все сделала бы тоже умненько. Да ведь, Павла?

— Ты правда думаешь, что я воровала информацию? — спросила жалобно, не зная, как доказать, что я здесь не причем.

Платон поднял глаза к потолку и протянул, сделав задумчивое лицо:

— Ну-у, я не знаю, чему верить… Просто все одно к одному складывается, и я должен быть уверен…

— Платон… Александрович! Вы издеваетесь?

Он вдруг легко рассмеялся:

— Ну слава тебе, поняла наконец.

Подался ко мне, поднял руку и осторожно убрал от моего лица выбившуюся из прически прядку. Заправил ее за ухо, прогладив кончиками пальцев висок.

— Павла, ну почему ты такая недоверчивая?

— Почему недоверчивая? — переспросила, сглотнув застрявший в горле комок и зажмурившись под прикосновением его пальцев. — Ты обвинил меня в воровстве информации…

— Я спросил, твоих ли рук это дело, — он внимательно рассматривал мое лицо, словно пытался разгадать какой-то секрет. — И предложил не паниковать по этому поводу. Но ты так хотела оправдаться передо мной, что просто ничего больше не услышала, Павла. Что за проблема с доверием, а?

— Так ты что, не думаешь, что это я делала? — неверяще спросила у него.

— Нет, конечно, — Платон насмешливо дернул уголками губ. — Это ты у нас мастер по этой части. По подозрениям. А я привык верить близким людям.

Чувствуя, как исчезает противное сосущее чувство в груди, а губы расползаются в улыбке, спросила голосом счастливой идиотки:

— Привык доверять… Я близкий тебе человек? Ты правда так считаешь, Платон?

Он насмешливо приподнял бровь:

— Вообще-то, считаю. А вы, Павла Сергеевна, как считаете? Кто я для вас?

— Ты…, - я закусила губу. А потом выпалила, словно в воду плюхнулась: — Кажется, я в тебя влюбилась, Платон.

Глава 46

«Кажется, я в тебя влюбилась, Платон» — выпалила я, и зажмурилась.

В кабинете повисла мертвая тишина. Платон молчал, а я даже дышать перестала.

Боже, ну что я за дура! Когда научусь держать язык за зубами? Зачем сказала то, о чем думала пол ночи и все сегодняшнее утро? Оно надо Платону это слышать?

Еще бабушка мне сто раз объясняла, что первой говорить мужчине о своей любви — распоследнее дело для женщины. Мужчины от этих признаний, как черт от ладана шарахаются.

А бабуле моей можно верить — она после смерти деда, еще три раза очень удачно выходила замуж. И каждый новый муж был даже лучше предыдущего. Особенно последний, Герман Евстигнеевич, заместитель министра легкой промышленности…

О-ой, ну я точно дура — в такой момент вспоминаю бабулиных мужей!

А ведь наверняка, у Платона ничего такого на уме не было — он-то мне ни разу не сказал о своих чувствах. Предложил жить вместе, да и все. Может ему просто моя овсянка понравилась…

Да и какие тут влюбленности, если мы с ним знакомы месяц от силы, а общаемся плотно и того меньше?

Дура. Натуральная дура.

Я открыла глаза и уставилась на столешницу перед собой. Потянула к себе чашку с давно остывшим чаем. Абсолютно не волнуясь не плюнула ли туда добрая фея Алиночка, сделала большой глоток.

Фу, чай заваривать она тоже не умеет. Что за анти-талант такой у красотки?

— Извини…те, Платон Александрович, — заставила себя выговорить, по-прежнему не поднимая глаз. — Если у вас больше нет ко мне вопросов, я пойду на рабочее место. Дел много.

— Павла… — на мою ладонь легли мужские пальцы. Обняли, чуть сжав. — Посмотри на меня…

— Ну давай, смелее.

Видя, что я так и сижу, уткнувшись взглядом в столешницу, второй рукой Платон обнял мой подбородок и мягко повернул лицо к себе.

— Па-авла, посмотри на меня.

Лицо у него было очень серьезным, даже строгим. Глаза потемнели, зрачки расширились. Он внимательно смотрел на меня ничего не выражающим взглядом, и опять молчал.

— Будем считать, что я ничего не говорила, ладно? — я дернула головой, вырываясь из его пальцев и попыталась подняться с кресла.

— Ну-ка сядь обратно, — мужские руки поймали меня за талию и усадили назад в кресло. — Давай поговорим.

— Да пусти ты! — зашипела я и рванулась из-за стола. С силой шибанулась коленкой о ножку. Ругнулась сквозь зубы и рванула к двери, торопливо говоря:

— О чем говорить? Все и так ясно! Если понадоблюсь, я у себя в кабинете, Платон Александрович. Отчет по мелкому опту будет готов к обеду.

— Павла Сергеевна, я вас не отпускал.

— Я сама себя отпустила, — пробормотала, делая вид, что не слышу металл в голосе начальства.

Протянула руку к двери, чтобы открыть, и в этот момент она распахнулась, с силой ударив меня по пальцам.

— Да что же это такое! — в сердцах вскричала, тряся рукой.