Измена маршалов

Мне, работавшему с архивными материалами по делу Блюхера, трудно было поверить в эту сенсационную историю. О попытке побега Блюхера ничего не сказано в его уголовном деле. На этот счет ни протокола, ни показаний свидетелей нет. Вдова маршала Глафира Лукинична ни в своих публикациях, ни в беседах со мной (а я встречался с ней неоднократно) ни разу об этом не обмолвилась. И еще одна нестыковка: документально установлено, что Блюхер был арестован в Сочи в пансионате «Бочаров ручей» на даче Ворошилова 22 октября и доставлен в Москву 24 октября. Двухдневная задержка на его якобы поиски никак не укладывается в эти надежно документированные сроки.

Я выступил в журнале «За семью печатями» с публикацией, опровергающей несостоятельность истории о попытке побега маршала Блюхера из-под стражи.

«Взять всех родственников»

В то время, когда в Сочи комбригом Федоровым был арестован маршал Блюхер, в Москве Берия отдал начальнику отделения особого отдела Главного управления госбезопасности НКВД старшему лейтенанту госбезопасности Н.А. Иванову распоряжение: «Взять всех родственников Блюхера».

К Берии была вызвана «команда» Иванова — оперуполномоченные Васильев, Головнев, Кащеев, Щербаков, Филиппов и другие. Комиссар государственной безопасности 1-го ранга лично инструктировал каждого, как следует действовать при аресте опасных государственных преступников.

У Блюхера к этому времени родственников было немного: родители и обе сестры — Александра и Елизавета давно умерли.

Ежов подписал ордера на арест Покровской, Кольчугиной, Багуцкой. Ордера на уже арестованных, но пока еще не доставленных из Сочи на Лубянку Павла Блюхера и Глафиру Безверхову были оформлены раньше. Санкции прокурора на все аресты отсутствовали, в том числе и на самого маршала, но заместителя наркома внутренних дел СССР это не смущало.

Брать родственников Блюхера люди Иванова, в первую очередь, начали в Москве.

22 октября, на исходе дня, в квартиру № 4 в доме № 12 на Чистых Прудах, где проживала Галина Кольчугина с десятилетним сыном Василием, пришла группа оперативных работников НКВД во главе с лейтенантом госбезопасности Н.Р. Васильевым. Лейтенант предъявил Кольчугиной ордер на ее арест. Через час она оказалась во внутренней тюрьме на Лубянке, а ее сын помещен в детский приют.

Всю ночь Галину Кольчугину допрашивал начальник отделения особого отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР Иванов. А утром Иванов представил Берии протокол допроса. При этом доложил, что Кольчугиной, как шпионке и участнице контрреволюционной организации, предъявлено обвинение по статье 58-1,5810, 58–11. Она во всем созналась…

Кольчугина показала: «Я полностью признаю себя виновной в тех обвинениях, которые мне предъявлены следствием.

Контрреволюционную работу я начала проводить с 1926 года. В то время я работала в советском консульстве в Китае в отделе, который возглавлялся троцкистом Мусиным… Постепенно Мусин прививал мне троцкистские контрреволюционные взгляды и вовлек в антисоветскую работу… В конце 26-го года я познакомилась в Ханькоу с Таировым, а он познакомил меня, в свою очередь, с Блюхером, за которого в январе 1927 года вышла замуж. Блюхера я уже знала как двурушника, как человека чуждого и враждебного интересам советской Родины по его связям и деятельности в Китае…

Возвратившись в Советский Союз вместе с Блюхером, я прожила с ним до 1932 года, фактически же моя связь продолжалась до самых последних дней…

Со всей откровенностью заявляю следствию, что Блюхер на всем протяжении нашего совместного проживания вел активную подрывную работу против партии и Советского правительства. Он изменник своей Родины, что я докажу фактами в своих подробных показаниях…».