Измена маршалов

Константин Павлович и Анна Васильевна по-разному представляли себе судьбу старшего сына. Мать, записывая Василия в Середневскую церковно-приходскую школу, мечтала о том, чтобы Васенька после ее окончания пошел дальше в науке — выучился бы на священника или на учителя. Отец же видел в сыне будущего коммерсанта, а коль не получится, не худо, чтоб стал рабочим с крепкой профессией…

При мануфактурном магазине Клочкова Василий пробыл почти два года. Многое увидел он за это время в Питере, обвыкся в городской жизни. Он был свидетелем Кровавого воскресенья 9 января 1905 года, принимал участие в революционных сходках.

Мать беспокоилась, переживала за Васеньку: бросил учебу, останется на всю жизнь неучем. А каково на чужбине без родительского глаза — а ну как собьется парень с пути праведного. День и ночь умоляла она упрямого мужа вернуть сына домой. И Константин Павлович сдался. Весной 1906 года Василий приехал в Барщинку и продолжил учебу в Середневской школе.

О том периоде через пятьдесят с лишним лет Иван Алексеевич Лавров, одноклассник Блюхера, расскажет: «С Васей Блюхером я вместе ходил в Середневскую школу. Он проучился в ней года два, а затем отец отправил его то ли в Питер, то ли в Москву. Жили они очень бедно, и, очевидно, отец хотел, чтобы он пораньше начал работать. Затем Вася снова приехал в деревню и стал снова ходить в Середневскую школу. Я жил не в Барщинке, а в Георгиевском-Раменье, и Вася заходил за мной по пути в школу. Мы вместе с ним и ватагой других ребят из Семенков и Макарова ходили в школу. По дороге, конечно, по-мальчишески резвились, играли в разные игры. Весной по половодью глушили щук… Вася пользовался у нас, у ребят, авторитетом. Он всегда принимал на себя командование, когда надо было отражать по дороге нападения пацанов из других деревень. Учился он легко. Был всесторонне развитым, сведущим. Очень хорошо умел рассказывать…»

Тот, кто вкусил быт большого города, тот потом всегда будет к нему тянуться. Василия Блюхера тяготила жизнь в Барщинке. И как только он окончил школу, так сразу же заявил родителям: «Поеду в Петербург». Отец недовольно бурчал: «Трудиться — кишка тонка. Вольного прохлаждения хочется…». Мать благословила сына: «Поезжай с богом. Теперь ты с образованием, может, в высоком ученье преуспеешь, с божьей помощью в большие люди выбьешься».

И вот опять Василий в Питере. На этот раз он самостоятельно поступил чернорабочим на Франко-русский завод Берда. Но проработал недолго, попал в «черные списки», как неблагонадежный, и вскоре его уволили. Полгода скитался без работы и в мае 1909 года уехал в Москву. Однако и здесь подходящего для себя дела не нашел. Познакомился с «лихими» ребятами, такими же, как он сам, искателями вольницы, и махнул на Волгу. Погуляв лето на реке-матушке, осенью вновь вернулся в Москву. Устроился в слесарную мастерскую на Мещанской. Не понравилось, перешел на вагоностроительный завод в Мытищах, где участвовал в революционных беспорядках, за что был арестован и посажен в тюрьму.

Было жаркое лето 1912 года, когда Василий после долгих скитаний на чужбине объявился в Барщинке. Соскучился по родным и близким, по местам детства.

…Свернув с большого тракта на тропинку, ведущую в деревню, Василий не чувствовал ног под собою. Впереди показалась Волготня, протекавшая напротив двора Блюхеров. Была она быстрая, как настоящая горная речка, но в летнюю пору сильно мельчала; многочисленные валуны на дне русла обнажались над водой и служили своеобразной переправой с одного берега на другой. Прыгая с валуна на валун, Василий не сразу признал сестру свою Шуру, довольно повзрослевшую с тех пор, как он ее в последний раз видел. А она, набиравшая воду из речки, увидела брата, побросала ведра и стремглав кинулась домой, крича матери: «Мама, мама, Вася идет! Наш Вася идет!»