Измена. На осколках счастья (СИ)

— Хватит, Лёх. Мы с тобой как два петуха… Лезем на рожон, когда выбор остаётся за Машей. И наши взаимные угрозы нисколько не помогают в борьбе за её сердце. Да и окровавленные рожи не добавляют нам баллов в её глазах.

— Ок, закрыли тему. Я весь на взводе после вчерашнего. Бесит всё, даже пролетающая мимо муха, не то чтобы такие заявы. Вот, вроде всё по списку есть. Сейчас погоди, ещё положу её любимую пижаму, а то там только сорочка сильно тонкая и чересчур откровенная. И ещё этот браслетик, Маша поймёт, – Лешка положил какую-то ниточку из ракушек и пижаму в чемодан, а также несколько тысячных купюр в боковой карман.

— Боишься, как бы Маша передо мной в той откровенной красоте не щеголяла, потому пижаму дал?

— Заткнись, на хрен. Дал, чтоб не мёрзла. Уже прохладно. А перед тобой она в сарафане ходить будет, там есть один домашний. Плюс вот и сумка вещей ещё.

— Сбоку деньги. Скажи, на карманные расходы. Только типа от тебя, иначе эта гордячка не возьмёт, а в той глуши безналом не расплатишься.

— Ок, ты прав. Надо признать, ты заботливый муж, только верности тебе и не хватило. Всё передам, не волнуйся.

Забрал чемодан и быстро покинул их квартиру, пока мы снова не сцепились.

Глава 18

Юра

Выскочил из Лёхиного подъезда и сел в свою тачку. Сегодня я уже был за рулём.

В пути пребывал в отличном расположении духа, предвкушая встречу с Машенькой, которая впервые сама меня позвала в гости. Я даже немного волновался, как школьник перед первым свиданием. Плюс после общения с другом понял, что отношения между молодожёнами реально испортились, следовательно, мои шансы быть с Машей росли с каждым днём их разлуки. Может, так и подло было думать. Но какого хрена я вечно должен уходил на вторые роли и прятался в тени друга, когда судьба (или коварная продуманша Светка) подарила мне такой шанс. Я просто обязан был его использовать и сблизиться с Цветочком. Тем более, что другой поддержки ей сейчас и искать-то негде.

Примерно через полтора часа авто подъехало к месту назначения. Заметил старенький деревянный домик, выкрашенный в блеклый синий цвет, и ужаснулся тому, насколько же глубоко Лёха обидел Машу, если она предпочла зависать тут вместо того, чтобы развлекаться на морском курорте с мужем в свадебном путешествии. Хотя, если подумать, она же просто сбежала, а тут бабуля у неё хорошая живёт, душевная. Какая-никакая, а поддержка.

Вышел из машины, поднялся на крыльцо по скрипящим ступенькам и постучал в дверь. Почти мгновенно мне открыла Машенька. Восхитился, до чего ж она хороша, даже в этом простеньком деревенском сарафанчике в клубничку.

— Привет, Цветочек. Вот привез тебе заказ с доставкой на дом, – улыбнулся девушке и чмокнул её в щёчку. Оу, какой неповторимый запах исходил от огненно-рыжих волос. Так бы и дышал им всю жизнь.

— Привет, Юр. Спасибо тебе огромное, – поблагодарила Маша, глядя на чемодан в моей руке. – Всего за каких-то полдня уже ощутила нехватку стольких мелочей, что еле дождалась тебя. Бабушка на улице, заходи в комнату, пообщаемся, а я пока чайник поставлю. Попьёшь с дороги с блинами? Бабушка напекла и вишневое варенье из погреба вынула к приезду гостя.

— От такого предложения грех отказываться. Разумеется, попью, тем более в такой приятной компании.

Я вошёл в дом и последовал за хозяюшкой. Машенька поставила чайник и присела на табурет ждать, пока он закипит. Электрического тут не водилось.

— Машунь, куда чемодан-то деть?

— Поставь в комнате у двери, – ответила задумчиво девушка. Я выполнил эту просьбу и, вернувшись на кухню, присел на табурет рядом.

— Ну что, подруга, колись. Как ты вообще? Чем могу помочь? Скажи, если что надо, всё сделаю. Я очень переживал за тебя всю ночь.

— Ну, я так, как и должна быть преданная на собственной свадьбе невеста! Ужасно, невыносимо, больно от измены, обидно от разрушенных планов, горько от разбитой в осколки любви. Будто у нас был драгоценный сияющий сосуд, наполненный нежностью и страстью, заботой и верностью, лаской и взаимопониманием, окружённый невидимым волшебным слоем преданности и уверенности в своём избраннике. А Лёшка этот слой содрал до основания, отчего сосуд и разлетелся на тысячи мелких осколков, а всё его наполнение растеклось по грязному полу и ещё обречённо мерцает по старой памяти, но уже не так ярко, а всё тусклее с каждой секундой. И любовь эта теперь растеклась по осколкам и смешалась с ними. Я пытаюсь её собрать, мне жалко её красоты и нашей веры в счастье! Но это невозможно, поскольку драгоценная жидкость теперь режет осколками, не позволяя ни притронуться – сразу руки в кровь и сердце в рваные раны, ни вырвать это чувство у себя изнутри, ни вновь залить себя в сосуд, ведь его уж и нет! И жить так с ней невыносимо, и избавиться от неё пока никак...

— Боже, как я сочувствую тебе, даже нет, вам обоим. Я был с утра у Лёхи, прости, что произношу его имя, но иначе не рассказать важного. Друг тоже страдает очень, вон даже фейс мне приукрасил, ревнивец. Видишь?

Маша, казалось, только сейчас меня вообще заметила, всё в своих мыслях и переживаниях зависала.