Измена. Найти свое счастье (СИ)

— Захар! Да оставь ты кофемашину в покое. Помоги мне! — мама, отчаявшись найти подходящую вазу, бросается ко мне через гостиную, поджимая губы. — Никак не могу придумать, куда это поставить.

Букет слишком маленький. Настолько, что все вазы, которые у нас есть, могут его испортить.

Я наклоняюсь и достаю из ящика какой-то ковш. Набираю воды из крана и, выхватив цветы, сую в него вместе с оберткой.

Каждый мой жест наполнен раздражением.

— Ужасно, но, наверное, другого варианта нет, — раздосадовано вздыхает мать, отпивая из моей кружки.

Морщится и тут же выплёвывает в раковину кофе, в котором алкоголя больше, чем кофеина.

— Могу сделать тебе нормальный, — предлагаю.

— Нормального ничего не будет, — бормочет моя родительница, тем не менее, послушно занимающая стул и складывающая руки в ожидании. — Я могу понять, почему Лизонька не хотела дорогое платье. Но цветы… Это же подарок жениха! Люди решат, что мы скупые.

— Люди решат, что это скромность, — успокаиваю ма. — Или ничего не решат. Сомневаюсь, что будут обсуждать размер букета.

— Я не знаю, — она прикрывает лицо руками, перестав терзать свой свежий маникюр. — Ничего не знаю. Она забитая несчастная девочка. Странная. Ты тоже странный, сынок. Дёрганый какой-то. Страшно подойти.

Я в этот момент ошпариваю пальцы кипятком, неловко подставив посуду. Сую обожжённую кисть под холодную воду и не тороплюсь оборачиваться.

Мама ждёт ответа, но я не могу ответить честно.

Не уверен, что она мечтает услышать, как я не сплю ночами, потому что мой, бл#дь, стояк готов разорвать трусы.

Сегодня я был в душе дважды и… мне не помогло. Я не снимал напряжение рукой с подросткового возраста, но не удивлюсь, если через месяц на моих ладонях будут мозоли.

Во мне хренова туча благородства, потому что я хочу свою жену и не могу к ней прикоснуться. Каждый мой короткий сон сопровождается кадрами порнофильмов с Лизой в главной роли.

От неё пахнет свежестью и невинностью за километр. Все органы чувств моего организма заточены на неё, но у нас, бл#дь, разные спальни!

Не просто разные… На разных этажах!

Моя мама лично поспособствовала этому, а теперь сидит и ждёт, когда я озвучу причины своей нервозности.

По-хорошему стоило бы смотаться в клуб или бар и снять там девчонку. Это бы решило многое. Только я не хочу.

Меня приклеило к Лизе мать её Александровне. И я вечерами, выпотрошенный после офиса и всего аврала, который на нас рухнул, жду свою жену на остановке в километре от посёлка.

Я жду, когда она закончит смену и доберется до дома с несколькими пересадками. Встречать и подвозить её она тоже запретила. Она… стесняется меня и моего положения в обществе. В мире Лизы достаток и статус считаются почти дьявольским подарком, к которому нельзя прикасаться.

Конечно, ребята присматривают за ней, готовые вмешаться в случае спорной ситуации. Мы до сих пор не нашли причастных к вскрытию её квартиры, поэтому наблюдение ведётся круглосуточно.

— Захар? Мой кофе, — напоминает о себе мама.

Вытираю руку о футболку и передаю чашку, пожав плечами. Это весь максимум, которым я готов поделиться. Мои внутренние демоны обязаны остаться внутри. Возможно, я поделюсь ими с братом. Но это не точно. Ему можно доверять. Проблема в том, что я себе не доверяю.

* * *

Поправляю галстук, затягивая узел. Мне кажется, это символ всего, что со мной происходит.

Я добровольно подписался помочь отцу, даже не подозревая, во что всё это выльется, и какое место в моей жизни займёт незаметная девчонка с рюкзаком курьера.

Брат, приехавший буквально минуту назад, подаёт мне пиджак. Я просовываю руки в рукава и начинаю застёгивать пуговицы.

Лёвка смотрит на меня через зеркало, оставшись за плечом.

— Красивая девчонка хоть?

— А ты не видел? — в моём голосе удивление, и его ничем не скрыть. — Тебе же отец отправлял досье.

— Да я по диагонали читал. Решил, будет интереснее познакомиться на свадьбе. Так что?

— Красивая, наверное, — надеваю часы, одёргиваю манжеты рубашки. — Под стандарты не подходит, но тем она привлекает.

— А ты, я смотрю, поплыл? Попробовал уже её или бережёшь до брачной ночи? Хотя она у вас уже была, — Лёва веселится и не скрывает ухмылки.

Я сгибаю руку и резко сдаю локтем назад, попадая по прессу брата. Он не ожидает моего выпада, поэтому охает и чуть сгибается, но выражение лица при этом не меняется.

В его глазах немой вопрос и ожидание подробностей.

— Она целка, мудак, — осаживаю любопытство. — И её чуть не изнасиловала толпа подонков. Уместно лезть к ней, как считаешь?

Лёва осекается. Игривое выражение лица меняется на сочувствующее и это сочувствие искреннее.

— Прости, Зах, — перегнул. — Я как-то упустил некоторые факты.

У нас есть примерно минут тридцать до начала и я решаю, что более подходящего момента не будет.

Во мне нормальный градус, возведённый в степень адреналином и нервяком. Поэтому речь рубленая и прямая, без намёков.