Измена. (Не) фригидная жена

Он заехал в наименее приметный магазинчик с принтером и попросил распечатать первых десять страниц похищенных из офиса файлов. Этого достаточно, чтобы отец осознал, Дамир не просто так угрожал ему. Если потребуется, он без промедления опубликует файлы — отец уже давно стал для него чужим человеком. Никем.

По дороге к автомобилю, Дамир вспоминает, как просрал жизнь и любовь, чтобы угодить ему. Дамиру кажется, что план с Мартой придумывал другой. Ему от одной мысли, что Виталине может быть больно самому паршиво. Где бы она ни находилась, ей точно страшно, плохо и некомфортно. Дамир подгоняет сам себя, чтобы побыстрее вытащить ее из лап отца.

Хлопнув дверцей, Дамир отъезжает от магазинчика на двадцать метров.

Останавливается под низким деревом, переводит дыхание и нажимает на иконку с номером отца. Вряд ли это будет легко или приятно, но Дамира тешит мысль, что нелегко будет не ему одному, а и отцу.

Он прикладывает телефон к уху.

Глава 28

Больно. Слишком больно, чтобы думать…

Мне больно и из-за этого я даже перестаю переживать обо всем на свете.

Алексей придерживает меня за плечи и передает врачам, на лицах которых отчетливо виден рафинированный холодный профессионализм. Другого мне и не нужно.

Если бы Дамир был здесь…

Ох, если бы он был, я держала бы его за теплую руку, смотрела ему в глаза и чувствовала себя гораздо лучше. Но я одна. Чтобы немного прийти в себя, я вспоминаю, что в начале беременности я и планировала рожать сама. Сейчас это кажется катастрофой, а тогда — нормой.

Главное — моя дочь.

Меня сажают в кресло-каталку…

Я мельком замечаю, что здесь очень дорогая отделка, и врач, который склоняется надо мной, носит зеленую униформу, а не врачебный халат. Алексей привез меня в частный роддом, и я пока не могу понять — это хорошо или плохо.

— Какая неделя? — деловито спрашивает врач. — Первая беременность? Были какие-то проблемы в процессе вынашивания?

Я как раз собираюсь сказать, что едва не потеряла Владу на ранних сроках, как живот скручивает новый спазм. Схватка. Они становятся чаще и сильнее. В книгах о беременности сокращение частоты схваток называют верным признаком скорых родов. Боже, неужели именно так все и случится? В непонятном месте с непонятными людьми, еще и с Алексеем где-то поблизости. Я хватаю за руку врача, он смотрит на меня взволнованно.

— Только не отдавайте никому мою девочку. Никому, — повторяю я. — Тот мужчина, что меня привез… Он никто. Если будет говорить обратное, не верьте.

Он щурится.

Замечаю, что моему акушеру лет сорок. Но судя по лицу, ему почти никогда или очень давно не говорили таких слов. Я сама знаю, что звучу словно сериальное клише. Но в чистоту намерений Алексея я не верю совсем — лучше перестраховаться.

— Конечно. Значит, у вас девочка? — мы возобновляем движение.

Он пытается меня отвлечь… Снова возвращается к стандартным вопросам. В какой-то момент я, не выдержав, вскрикиваю, наклоняюсь вперед, едва не выпав из коляски. Не знаю, все происходит быстро или медленно, мне так больно, что реальность я начинаю воспринимать не целостно, а слайдами. Внезапно оказываюсь на кушетке и заботливые женщины начинают руководить моим дыханием, и моими движениями.

Осознаю, что меня переодели.

Но когда — не помню…

— Шейка матки сглажена, открыта, — переговариваются между собой врачи.

— Она рожает. Какая неделя?

— Тридцать вторая.

Слушаю их лишь отчасти…

— Вита, выдыхай воздух маленькими порциями, ритмично так, — и рыженькая пухленькая медсестра показывает на себе.

Да знаю я, как рожать!

В книгах читала об этом раз пятнадцать. Но на практике это сложно.

Они продолжают говорить со мной. Точнее, говорить мне, что делать. Когда напрягаться, когда расслабляться. Выглядит, как настоящая группа поддержки. Одна из женщин даже подходит ко мне и вытирает пот с лица салфеткой.

Все вокруг меня становится размытым, так что я сосредоточиваюсь на их голосах, которые наполняют все пространство. Они подбадривают меня, они дают мне веру.

— Все будет хорошо, Виталина, давай, еще немного… Ты умница, ты справишься!

Мужчина, который вез меня в коляске, тоже здесь, готов помочь Владе родиться.

Я не спросила, как его зовут…

Еще один приступ боли, еще раз мне велят постараться.

Кажется, что эти мучения никогда не закончатся. Истерическая мысль, я понимаю, но на другую я пока неспособна.

Хватаюсь за кушетку, надеясь протолкнуть ребенка.

Откидываю голову назад и утыкаюсь глазами в безумно яркую лампу на потолке. От нее в глазах сразу же появляются белые круги. А потом я чувствую это, чувствую, как ребенок выходит, слышу, как врачи начинают подбадривать меня, просят сделать несколько попыток… Суетятся, радостно смотрят. Дело почти сделано, ведь так?

Все заканчивается за секунду.

По моему лбу стекает капелька пота, я даже не замечаю ее…

Мои глаза прикованы к малюсенькому человечку на руках у акушера. В глазах по-прежнему мутно, но я вижу ее. Вижу, мою маленькую девочку, слишком маленькую, но полностью сформированную.

— Вы сделали это, Вита, все хорошо, все уже хорошо, — говорят мне.

— Почему она не плачет?!