Измена. Неверное решение (СИ)

Тут шел коридор после крыльца. Выход на кухню простым арочным проемом и из того же коридора три двери. Две спальни и вполне приличная ванная комната.

Продавцом оказался пенсионер, который переезжает к своим детям. Это я узнал уже в разговоре, когда девушка с Антоном ходила и осматривала комнаты.

– Мам, а можно, это будет моей? Пожалуйста, мамочка, – услышал умоляющий шепот ребенка, когда хотел подойти и спросить, устраивает ли ее этот дом.

– Подожди, сынок. Он все еще не наш. Но если вдруг мы останемся тут жить, то эта комната будет твоей.

– Ура. Спасибо.

Что-то внутри меня исказилось, и я поспешил отойти. Это не то, в чем я должен участвовать. Мое дело заключается в другом.

Когда они показались на кухне, мальчик светился от счастья.

– Ну что дочка, нравится дом? Ты как хозяйка решаешь. Моя Галя ухаживала за ним сорок лет. Дети помогали в свое время, пока не уехали. Нравится?

– У вас очень красивый дом.

Она нерешительно метнула глаза в мою сторону, и я все понял.

– Думаю, мы его возьмем. Документы я уже просмотрел. Поэтому полагаю можно оформить куплю-продажу как можно скорее.

Дедушка от неожиданности потерял дар речи, прежде чем снова заговорить.

– А уступить? Я могу и скинуть. На кровать мальцу вашему или…

– Не стоит. Я куплю по той цене, что вы выставили.

После всех его громких спасибо и пожеланий мы вышли на улицу.

– Петр Семенович, – обратился к нему, когда вспомнил кое-что важное, – а если я пошлю сюда юриста. Он займется оформлением, с предоплатой в пятьдесят процентов, они могут въехать сразу?

– А я вот как раз уезжаю в среду. Сын за мной приедет. Хотел спросить, куда мне ключи-то девать.

– Тогда в среду Варвара будет тут и вы отдадите ей ключи.

– Значит, договорились.

Обговорив еще несколько деталей, мы садимся в машину спустя буквально час с момента, как приехали сюда на осмотр и уезжаем.

В дороге мы молчим. Это комфортно. Говорить особо и не о чем. Я замечаю, что ребенок засыпает, убрав книгу на сидение. Его мать смотрит в окно.

Мы приезжаем к шести вечера и когда Антон, сказав короткое «До свидания» уходит, Варвара задерживается.

– Я хотела сказать спасибо за то, что ты делаешь, – молчу, просто кивнув.

А что сказать?

– Документы юрист приедет заберет, они необходимы для оформления, – напоминаю ей.

– Дом будет оформлен на Антона.

– Как считаешь нужным, поступай, ты его мать.

На этот раз кивает она и попрощавшись уходит.

Я падаю в автомобиль и уезжаю домой.

Мне очень хочется завернуть на улицу, которая приведет меня к родителям Нины, но, понимая, что это плохая идея все же выруливаю в другую сторону и паркую машину у нашей высотки.

Надеюсь, что этот дом останется нашим семейным. Не уверен, что смогу жить без дочери и моей Нины.

Поднявшись в лифте на свой этаж, я открыл дверь и сразу же почувствовал присутствие моей жены внутри.

Ее аромат, ее дыхание… Какие-то немыслимые вибрации сотрясали воздух, и я почти задохнулся.

Мое сердце почти выпрыгивало из груди, пока я снимал обувь и скидывал одежду. Пока несся по комнатам, ища мою любимую женщину. И также быстро оно сорвалось с восьмого этажа высотки, когда я увидел, что она приехала забрать свои вещи.

Глава 24

Нина

Как только его машина скрылась из вида, я упала на пол и разрыдалась. Это все что я могла сейчас делать.

Я смотрела на него и чувствовала, как мое сердце разбивается, как мы оставляем между друг другом огромную пропасть, и она становится бездонной.

И в то же время грудь жжет от боли… это сердце рвется из нее и не желает отпускать.

Как мы дошли до этого? Как построили маршрут до этого хаоса, что сотрясает нашу, казалось бы, счастливую жизнь. Но ведь мне это не казалось? Счастье.

Оно же было в моих руках. И он был… А теперь…

Я слышу, как мама поднимается по лестнице, потому что становится слышно дочку, и я впервые в жизни не хочу, чтобы она была сейчас рядом. Иначе я напугаю ее…

Поэтому, когда дверь открывается, я сразу умоляю, не поворачиваясь.

– Мама, прошу тебя…

Она глубоко и тяжко вздыхает. Дочка верещит и явно улыбается, судя по звукам.

«Улыбайся девочка моя… Что бы ни было, всегда улыбайся…» – мысленно желаю ей.

– Что же вы творите, – шепчет мама и закрывает дверь.

– Теряем… вот что мы делаем, – отвечаю тишине, которой наплевать на мои слова.

Я уснула на кровати, кое-как умудрившись до нее доползти, а проснулась уже под вечер.

Когда вышла из комнаты, услышала, как папа играет с Машей внизу и меня ударило волной стыда перед дочерью.

Я быстро умылась и спустилась к ним.

Родители молчали. Мама накрывала на стол, с чем я и решила помочь, прежде чем дочка устроила истерику и попросилась ко мне. Папа отводил глаза, но я знала, что у него уйма вопросов и он то ли зол, то ли просто обеспокоен.

– Приятного всем аппетита, – пожелала и принялась кормить Машу, но, видимо, сегодня аппетита нет у всех. Кроме малышки, разумеется.

Молчание было тягучим и приносило дискомфорт. Я не люблю, когда за меня волнуются родители или кто-то еще. У меня было десять ужасно тяжелых лет сплошных неудач с беременностью и вспоминать эти эмоции, которые подавляли их обоих, я не хочу.