Измена. Осколки моей души

Я даже не пошевелилась, продолжая разглядывать низкие своды каменного потолка. У нас на кухне такого не было, как, впрочем, и этой женщины. Наверное, я сплю. Ударилась головой и теперь лежу дома на полу и вижу очень яркие, удивительно правдоподобные сны. Мимо меня, между большими корзинами, прошмыгнула мышь. Я равнодушно проводила ее взглядом, продолжая рассуждать о своем. Вот что мне теперь делать? Ну не прямо теперь, а когда проснусь? В маленький городок, так напоминающий средневековье, я переехала только из-за Дарена. Познакомились-то мы с ним в Питере, куда он приезжал по делам, а я в тот вечер просто гуляла по своей любимой набережной, ожидая, когда разведут мост. Дарен попросил меня сфотографировать его на фоне моста и как-то незаметно мы оказались с ним в кафе, грея руки о горячие чашки с кофе, все-таки ветер от воды всегда веял холодом. А потом между нами завязался стремительный роман. Мы не могли надышаться друг другом, переплетая руки, пересекаясь взглядами. Я с самого начала во всем ему верила. Верила, что он напишет, верила, что приедет. Поверила, что не оставит, если я перееду жить к нему, потому что расстояние убивало нас. Я бросила все, чтобы быть рядом с ним и он не обманул моих ожиданий. Уже через четыре месяца мы поженились, это была скромная церемония, на которой присутствовало всего несколько человек, но для нас это не имело никакого значения. Главное, что теперь мы были вместе. Навсегда. Как считала я в тот момент. Слезы ручейками стекали у меня из глаз, затекая в уши, смачивая волосы на висках, я совершенно забыла о том, где нахожусь и о незнакомой женщине, когда она вдруг вновь нависла надо мной.

– Еля! Ты там что, уснула? Али ждешь, что я тебе доктору позову? Лежит, поди твоя госпожа… Только перины нет. Маришка, а ну неси сюда черпак с водой!

– Оставьте меня, мне плохо, – я попыталась отмахнуться от навязчивой кухарки.

– Ах, ну раз плохо, то полежи. Ток, потома когда встанешь, в казанах жир застынет, а печь потухнет. Будешь всю ночь посуду в холодной воде драить. Но ежели рук не жалко – то полежи.

– Не буду я ничего драить! Это все сон. Я скоро проснусь.

– Маришка, девка-то головой тронулась. Может и вправду, доктору-то позвать?

– Да какой доктор сюда к нам пойдет. Пусть полежит, глядишь и отпустит. С нас деревенских – все как с гуся вода. Это господари болеть изволят, а мы-то крепкие. Чай, череп не расколола, так жить будет. – надо мной появилась взлохмаченная рыжеволосая девушка, чье лицо было густо усеяно веснушками.

– Вообще-то, я Питерская. – мне стало за себя как-то обидно.

– Чаго? Каких? Вроде из Щегольских она, погорельцев? – Маришка вопросительно посмотрела на кухарку.

– Так и есть, весной после пожара к нам и пришла, на работу просилась.

Я устало закрыла глаза, не желая больше вникать в тот абсурд, который изобретал мой травмированный мозг.

– Видать и вправду, плохо-то. Как бы только не застудилась, а то, как горячка, а затем отпевание. У меня и платка-то черного нет, его коза зажевала с полгода как. Я прощаться с тобой не приду, но ты зла на меня не держи… Я тебе тут свечку поставлю.

– Дам я тебе платок. Проводить-то надо сходить, а то и так сирота, кроме нас-то некому и помолиться за…

– Что вы такое несете! Я не собираюсь умирать! – подобных разговоров я не выдержала и резко села. После чего со стоном схватилась за голову.

Утихшая было боль снова вернулась, чувство было такое, будто внутри моей головы раскачивается колокол, из-за чего я пропустила очередную часть разговора моих новых знакомых. Очень хотелось проснуться и выпить обезболивающую таблетку. Но пробуждение все не наступало, а просить таблетку у этих женщин явно было бессмысленно. Каменный пол и вправду был слишком холодным, еще и подол промок… Я опустила глаза на свои колени, рассматривая темно-зеленый грубый материал юбки. Я даже провела пальцами, чувствуя под подушечками грубую нить. Невероятно, на сколько реальными могут сниться сны после удара головой! Кряхтя, как старуха, я кое-как поднялась, ухватившись за липкую столешницу, чтобы переждать головокружение.

– Котелки эти ваши я завтра помою, где мне можно прилечь? – спросила в надежде, что к их «завтра» я уже проснусь.

– Вот удумала! А в чем я буду завтрак господам готовить? – всплеснула руками кухарка.

– Теть Вась, я уж помою заместо нее. Вона бледная какая, того и гляди снова свалится.

– Ладно уж, мой, раз охота есть. Только как следует. А ты ступай, Еля, полежи.

– Меня Елена зовут, можно Хелен или Элен.

Тут обе женщины прыснули от смеха, хохотали пока из глаз кухарки не потекли слезы и не закололо в боку.

– А я говорила, Щегольские всегда с фантазию были. Ты ж поди, удумала! Элен, господарыня! – Вася вытирала какой-то замызганной тряпочкой свои слезы, – Проще тебе надо быть, девка! А то замуж такую не возьмут. Кому надобно, чтобы жена как княжна вышагивала, да нос задирала?

– Я вообще-то замужем, была… – тихо буркнула себе под нос, ссориться с женщиной не хотелось, но и терпеть усмешки в своем же сне было как-то нелепо.