Измена пахнет расставанием (СИ)

— Записывай, — сглотнула я. — Госномер…

Дамир взял телефон, а я диктовала. Стоило мне продиктовать последнюю цифру, как я отключилась. Сквозь сон, я слышала про сотрясение. Но ребенок жив… Это было самое важное…

— Маринэ? — спросила я, когда очнулась еще раз. Дамир сидел рядом, забыв обо всем. И о том, что у него на носу выборы. И о том, что нужно отдыхать. Под его глазами залегли глубокий морщины усталости. Черная щетина проклюнулась на его подбородке и царапала мне руку, когда Дамир прижимал ее к себе.

Дамир промолчал, опуская глаза.

— Как она? — спросила я с тревогой. Не хотелось, чтобы с ней что-то случилось.

— Плохо, — едва слышно произнес Дамир, поднимая на меня глаза. А в них читалось: «Очень плохо!». — Она в реанимации!

— О, нет! — выдохнула я, пытаясь вспомнить каждую деталь того момента. Но память, как назло все пыталась стереть. Я сейчас даже номер машины не вспомню!

— Номера пробили, — произнес Дамир. — Машина числится в угоне. По всем данным получается, что какой-то угонщик не справился с управлением, совершил выезд на тротуар, с наездом на пешеходов.

— И доказать, что это — Алишер невозможно, да? — грустно спросила я, понимая, что даже тот факт, что я запомнила номера, ничем не помог!

— Будем искать. Я это просто так не оставлю, ты понимаешь? — шершавая рука Алишера коснулась моей щеки. — Я тут… Скоро ты поправишься. Есть хорошая новость! Тебе даже гипс сняли!

— Что? — удивилась я, а Дамир приподнял одеяло.

О, боже! Как непривычно видеть ногу без гипса.

— Ее детским кремом нужно мазать, — заметил Дамир. — А то она шелушиться… Врач сказал. А еще он предупредил, чтобы ты пока не вставала!

— Хорошо, пока не буду! — согласилась я, любуясь ногой. Нет, ну мне казалось, что гипс это уже приговор! Что это навсегда! Такое бывает, если долго носить его, а тут прямо… — Что там по машине?

— Пропала бесследно! — с досадой произнес Дамир. — Дело вообще не двигается. Кто-то хорошо заметает следы.

И тут у я осмелилась задать еще один вопрос.

— Как Маринэ? — негромко спросила я.

Дамир просто вздохнул.

***

На кладбище почти никого не было в столь ранний час. Я положила дорогой шелестящий букет на могилу. Тоска щемила сердце, когда я смотрела на портрет и гравировку.

«Значит, вот так спасают жизнь…», — подумала я, а у меня прозвонил телефон.

— Да, — выдохнула я в трубку, проглатывая подступившую горечью печаль. — Да, я букет отнесла! Так, а теперь по поводу суши. Тебе какие?

Голос Маринэ на том конце трубки был слабым, но привередливым.

— С лососем, но без кунжута! Можно угря!

— Ага! — усмехнулась я, направляясь в сторону кладбищенских ворот.

Неподалеку стояла старенькая Нексия, в которую я села. По привычке я хотела бросит костыли на заднее сидение, но вспомнила, что теперь уже без них.

— Теперь нам нужно за сушками, — заметила я, вспоминая где делают неплохие суши. — У тебя что- то стучит!

— Канеэшна стучит! — возмутился Алехан. — Пора на СТО! А там на СТО прывезли машину на рэмонт. А там на капоте кров! И капот помят! Говорили, что аленя сбили за городом!

— А что за машина? — спросила я.

— Черная какая-то! — пожал плеччами Алехан. Я сунулся на другое СТО, а там рукожопы! Вот и стучу потыхоньку!

Черная машина, сбили оленя… А не та ли это машина, которая…

— А что за СТО? — спросила я, понимая, что таких машин может быть миллион!

— На выезде! — махнул рукой Алехан, а я посмотрела по направлению и тут же написала Дамиру.

В больнице меня встретили равнодушные взгляды персонала. Я накинула халат и вошла в палату.

— О! Суши! — обрадовалась Маринэ, опираясь на мои старые костыли. Гипс на ее ноге был ее беленький и чистенький. Тугой корсет держал сломанные ребра.

Я вспомнила, как некогда скинула суши с тумбочки, а сейчас видела, как Маринэ потрошит мою добычу.

— Ты смотри, — заметила я, показывая на костыль. — Не потеряй резиновую пипку! И тут еще с одного сползает подкладка.

— Как ты на них ходила? — спросила Маринэ, выключая звук на телевизоре. На ее лице до сих пор не зажили царапины. Рваная рана на руке тоже была зашита и перемотана

— Сначала плохо, а потом привыкла, — честно ответила я. — Цветы я отвезла.

— Красивые хоть взяла? — спросила Маринэ.

— Ну, да! — ответила я, вспоминая букет и удивленные глаза продавщицы.

— А то представь себе. Лежу я. Думаю все. Конец мне. А там Вадим. Говорит, что рано мне еще… — голос Маринэ дрогнул. — Обнимает, и обратно выталкивает… А тут вы думали, что я не вычухаюсь! Нет, ну я рада, что хоть повидались… Мы же с ним обязательно встретимся…

Я сглотнула комок слез, который появлялся всякий раз, когда Маринэ рассказывала про мужа.

— Он мне духи когда-то подарил. А их с производства сняли! Прикинь? — усмехнулась Маринэ. — Пришлось искать по аукционам. Ну, знаешь, есть такие в интернете… А потом мне стали их делать на заказ…

Я втянула носом запах, который раньше вызывал у меня раздражение. Ну, неплохой! Я бы сказала, интересный. Грубоватый, резковатый. Все под характер владелицы.

У меня зазвонил телефон.